Алан Клейсон - Ринго Старр

В газетах появлялись все новые и новые сообщения о фуроре, который производит каждый выход Элвиса на сцену; один из методистских священников (и большой поклонник джаза), доктор Дональд Соупер, недоумевал, как это «…здравомыслящие люди могут получать удовольствие от того, что приводит их в смятение и не может вызывать ничего, кроме улыбки». Когда вышел первый сингл певца в Великобритании, NME опубликовал на него рецензию, в которой, в частности, говорилось: «Если вы в состоянии отличить хорошее пение от плохого, то вам не светит дослушать этот диск до конца». Что еще нужно было Элвису, чтобы стать звездой британских тинейджеров?

— Для нас его музыка была такой новой и возбуждающей, — восхищался Ричи. — Вы даже представить себе не можете, насколько сильно он изменил мою жизнь, этот парень с бакенбардами, который тряс бедрами и доводил зал до неистовства. Хотя, глядя на его фотографии сейчас, замечаешь, что на нем были нелепые, мешковатые штаны, да и вообще, странная у него была манера одеваться. Но тогда нам было не до этого.

Компания Tin Pan Alley терпела постоянные убытки оттого, что синглы продавались из рук вон плохо; но когда выяснилось, что шестьдесят процентов всех доходов фирмы звукозаписи RCA за 1956 год принес Элвис, в мире шоу–бизнеса началась настоящая охота на подобных ему «золотоносных идиотов». Неудивительно, что наибольший масштаб она приобрела в Соединенных Штатах, где бесчисленные «искатели талантов» решили, что все, что нужно для достижения успеха, — это кривая ухмылка и огромных размеров кок на голове. Многие из них всерьез считали, что Джерри Ли Льюис — это второй Элвис Пресли, который предпочел фортепиано гитаре и самоуверенные вопли — «мычанию с горячей картофелиной во рту». Пока в Capitol возились с хромым и несговорчивым Джином Винсентом («The Screaming End»), другая компания, Ecuff–Rose, прибрала к рукам двух по цене одного в лице Everly Brothers. Затем появились чернокожие «Пресли» — Чак Берри и визжащий Литтл Ричард; элвисоподобные дамы вроде Ванды Джексон и Дженис Мартин и, наконец, в «Элвисы» был произведен даже непоющий гитарист Дуэйн Эдди. Карла Перкинса (не слишком, надо сказать, привлекательного) сменил «очкарик» Бадди Холли и антисексуальный Рой Орбисон в очках с толстыми стеклами, который издавал ужасные вопли и сбивался в быстрых песнях (его «открыл» Сэм Филлипс, владелец Sun, мемфисской студии, где записал свой первый хит Элвис Пресли).

Не слишком подходил на роль очередного «Элвиса» и Томми Стил, английский «ответ» королю рок–н-ролла, который, перед тем как уйти в небытие и дать дорогу Клиффу Ричарду, удостоился чести попасть в Музей восковых фигур мадам Тюссо; Питер Сел–лерс, ведущий Goon Show на Би–би–си, обозвал его «Mr. Iron» («Мистер Железо»).

Несмотря на то что на Би–би–си отрицательно относились к рок–н-роллу, руководство компании было вынуждено смириться с существованием Пресли, Стила и им подобных, когда континентальная коммерческая радиостанция «Радио Люксембург» стала транслировать передачи о поп–музыке на английском языке. Телеканал ITV первым нарушил молчание и между шестью и семью часами вечера (время «пустого экрана») пустил молодежную передачу Six–Five Special, чтобы хоть чем–нибудь занять подростков между спортивными новостями и очередной серией «Dixon of Dock Green» («Диксон из Док–Грина»), в то время как родители укладывали спать их младших братьев и сестер.

Доктор Соупер, возможно, смотрел эти шоу «в качестве епитимьи», однако Six–Five Special изо всех сил старались сохранять благопристойность, приглашая таких достойных собеседников, как диск–жокей Пит Меррэй — который терпеть не мог Элвиса—и бывший чемпион по боксу Фредди Миллс. Комедийные скетчи, струнные квартеты и спортивные репортажи пускались в перерывах между выступлениями поп–музыкантов, которые в свою очередь (равно как и рок–н-ролл в исполнении тромбониста Дона Лэнга и его группы «Frantic Five») предваряли выход «звезд» программы: Дикки Валентайна или Джо «Мистер Пианино» Хендерсона, а дальше шли традиционные джазовые номера или композиции в стиле скиффл — эту рубрику вел поющий гитарист Лонни Донеган, бывший военный, который ненавидел рок–н-ролл и считал, что это «очередная придурь, модное поветрие, которое, как и любое поветрие, должно вскоре отжить свой век. Будем надеяться, что это случится не сегодня–завтра. Больше всего меня бесит, когда меня ставят в один ряд с этими рок–н-роллъщиками».

Как ни странно, именно Лонни Донеган и по сей день считается более «точным» британским эквивалентом Элвиса. Этот статус закрепился за ним благодаря тому, что в его музыке причудливо сочетались «черные» ритмы и традиции варьете. Его позиции в шоу–бизнесе укрепились после того, как он исполнил «Have a Drink on Me» и еще несколько «шедевров», написанных им в золотую эру Empire. Более того, любой, кто овладел основными навыками, мог играть скиффл. Считалось, что чем более «домашнего» звучания добивался исполнитель, тем лучше: не было случая, чтобы кого–то освистали за то, что он использовал самодельный бас, сделанный из ручки от швабры и жестянки от коробки чая, стиральную доску, на которой играли наперстком, или, например, крышки от мусорных ведер — в качестве цимбал. Шум, который одновременно производили все вышеперечисленные инструменты, плюс пара–тройка аккордов на акустической гитаре — вот основа звучания стиля скиффл. Некоторые группы умудрялись играть в такой манере известные вещи вроде « The Grand Coolie Dam» и «Midnight Special» и добивались довольно интересных результатов!

«Самый кайф — это когда экспериментируешь с идеями!» — гордо заявлял один из «столпов» скиффла Боб Корт.

В каждой области существовала своя разновидность скиффла, и нужно было быть большим знатоком, чтобы найти различия между ними. Мерсисайдский вариант, например (что и следовало ожидать), имел уклон в сторону кантри–энд–вестерн. Мало того, что в 1955 году ливерпульский Philarmonic Hall был переоборудован в некое подобие знаменитого нэшвиллского Grand Ole Opry, — в Ливерпуле существовало порядка сорока местных «ковбойских» групп; стиль, в котором они работали, в конце пятидесятых окрестили «Северный Нэшвилл».

Все это великое множество бесцветных команд вроде «Jonny Goode and his Country Kinfolk», «Phil Brady And the Ranchers» и — все еще на плаву спустя сорок лет — «Hank Walters and his Dusty Road Ramblers» нещадно эксплуатировали североамериканские штампы, начиная от мягкой фальцетной манеры Слима Уитмана и заканчивая жестким кантри Хэнка Уильямса с его оригинальными ритмами.

Несметное количество подростковых групп наводнили клубы, принадлежавшие Liverpool Social Club Association; они явно не хотели считаться с законами, запрещавшими несовершеннолетним работать в клубах по ночам. Билли Хэттон играл в одной из таких таверн, не имея права даже заказать джин с тоником, а его друг, Брайан О'Хара, был гитаристом в «Skiffle Group» Джерри Марсдена. Эта команда играла в манере Хэнка Уолтерса. Кто–то «косил» под Флинта Маккалоу, скаута из Wagon Train на Би–би–си, или под полукровку «Шайена» Боди с ITV ; некоторые избрали себе более «агрессивных» кумиров: «Clay Ellis and the Raiders», «The James Boys» (в честь Джесси «Большого Револьвера») и «Johnny Sandon and the Searchers» (из фильма про Джона Уэйна).