Алан Клейсон - Ринго Старр

«В пору моей юности дядя Муни был всегда со мной, — рассказывал он, — в то время как мой старик болтался в Монте–Карло или где–нибудь еще».

Несмотря на то что он унаследовал черты лица и разговорную манеру своего отца, «быть сыном Ринго — это ужасно. Меня везде представляют как сынка Ринго и сравнивают с ним во всем, что я делаю».

Как и большинство тинейджеров конца семидесятых, Зак увлекся панком и, по–прежнему во всем равняясь на Кейта Муна, был большим поклонником « The Ruts», группы из северного Лондона, «работавшей» под «Sex Pistols». Стараясь выглядеть как один из них (серьги в ушах, черная кожаная куртка), Зак стал самым младшим участником « The Next», которые, репетируя по выходным, отваживались выступать с «El Seven», «K9's», группой, костяк которой составили дети Кейта Рельфа из «Yardbirds», и прочими местными командами в South Hill Park Community Centre, Bridge House и других залах недалеко от Tittenhurst Park, где Зак жил в небольшом коттедже после окончания школы. В конце концов там же поселилась его подружка Сара Меникидес, которая была на пять лет старше его.

Будучи неплохим барабанщиком, Зак оказал неоценимую помощь «The Next» еще и тем, что проводил все свое свободное время в «Startling Studio», несмотря на все его увещевания, что «я не жду никакой помощи от моего отца. Я хочу доказать себе, что могу все сделать сам. Он палец о палец не ударил, чтобы помочь мне, да я и сам этого не хочу».

Беспокойство Ринго по поводу того, что его мальчик будет зарабатывать себе на жизнь игрой в группе на ударных, вызвала бурю ожесточенных дискуссий. Папочка не «завидовал его выбору». Кроме того, « The Next» больше не имели возможности записываться в студии, так как Ринго выставил особняк на продажу через Cancellors, агентство недвижимости в Эскоте.

Виндзорский совет по недвижимости выразил беспокойство по поводу плачевного состояния здания — в частности, по поводу сырости, — после чего Ринго получил несколько предложений купить особняк по цене вдвое меньшей, чем запрошенная семизначная сумма. Старр решил не продавать дом, даже несмотря на то, что он большую часть года курсировал между Калифорнией и Монте–Карло и активно занимался поиском недвижимости по всей Европе.

Амстердам в это время стремительно обретал статус центра музыкальной индустрии, и два этажа дома мистера Старки были переоборудованы в офисы с белой мебелью, где маэстро решал всевозможные дела.

Подобные строения он искал и в Гамбурге — по старой памяти. Найдя подходящий дом, он не мог отчалить, не заглянув в Star–Club, правда ведь? На месте старого клуба расположился теперь эротический кинотеатр, сам же клуб переехал — уже в качестве дискотеки. В ней время от времени выступали «живые» команды. Теперь, когда район получил государственную лицензию, он перестал быть пристанищем для людских пороков, как это было раньше. Хотя там появилось несколько новых клубов, например, Fabrik (в здании бывшей фабрики), многие из старых заведений сохранили свои прежние имена. Тор Теп давным–давно канул в Лету, как и Питер Экхорн и Манфред Вайсследер, зато Kaiserkeller превратился в бар для трансвеститов и нуворишей.

Хотя он поддерживал отношения с приятелями из далекого прошлого, Ринго с удивлением обнаружил, что большинство из них практически не изменились. Когда они с Джорджем заглянули на юбилейное шоу в Star–Club, то, конечно же, увидели на сцене Тони Шеридана — которого, по слухам, убили во Вьетнаме, где он выступал для американских солдат. В сопровождении группы, состоявшей из бывших музыкантов Пресли, он стряхивал как пыль тысячелетия события, прошедшие после 1962 года. В фойе продавался его новый альбом, «World's Apart», cпpoдюсированный Клаусом Форманом, который тоже каким–то чудом вернулся в Германию. Природа не слишком по–доброму отнеслась к поседевшему Шеридану, зато бывший вышибала Хорст Фашер все еще отличался железным здоровьем. Женитьба на дочери Билла «Faron» Рассли и директорское кресло в этом заведении вполне соответствовали его бешеной натуре. Фашер решил, что Харрисон и Старр притащились, чтобы обменяться рукопожатиями с «Учителем», однако Ринго, который всегда любил покрасоваться перед камерами, все же пришлось вскоре ретироваться: сойдя с трапа самолета, он тут же подвергся массированной атаке немецких СМИ, а менеджер Шеридана всю дорогу надоедал ему дурацкими просьбами о том, чтобы устроить концерт « The Beatles» для вьетнамских лодочников.

Джордж рисковал наткнуться на что–нибудь подобное, когда продолжил поездку, рекламируя свою новую пластинку, а Старр улетел обратно в Монте–Карло. В отличие от других экс–битлов, он достаточно тесно общался с Джоном, чтобы убедить этого «домохозяина» пожертвовать свой рисунок для очередной лотереи Big Apple Beatlefest (в пользу UNICEF), хотя «мы больше не ходим друг за другом по пятам. После того как Пола загребли в Токио за хранение «дури», у меня даже не было его нового номера телефона». Прервавший мировое турне «Wings», Пол размышлял о своей оплошности в японской тюрьме, куда Джордж отправил сочувствующую телеграмму, а Ринго «цветы и коробку конфет».

По мере того как любое творческое воссоединение становилось все более невозможным, самые ярые фанаты группы разделились на несколько группировок: одни записались в фан–клуб « Wings», другие — в Harrison Alliance, третьи — в фан–клуб Ринго Старра, основанный одним преданным поклонником из Беркшира. Презирали ли, любили или просто терпели Ринго на этой стадии битломании, он все еще продолжал возмущаться, что, дескать, «быть битлом или экс–битлом не позволяет тебе оставаться самим собой, когда ты входишь в комнату, полную народу, но я все равно рад, что я был тем, кем я был, и остаюсь тем, кто я есть сейчас».

Не все, однако, разделяли его радость. По мнению Клауса Формана, которого отстранили от записи «Ringo the Fourth», «Ринго изменился. Он уже не тот верный друг, и с ним не так здорово, как было раньше». Остальные музыканты не могли сказать о Старре ничего плохого, но «они видели меня в хорошем настроении». Одним из тех, кто всегда восторгался Ринго, был корреспондент Beatlefan Эндрю Мэтисон, который встретил Старра на одной из вечеринок «Queen» и нашел его «веселым, общительным и непринужденным». Ожидая на улице такси, наш Мэтисон был приятно удивлен, когда к нему подкатил лимузин Ринго и подвез его из Дорчестера домой.

Однако никто не сомневался в том, что за дружелюбной внешностью Ринго скрывается железная воля, когда он обсуждал какие–либо дела в штаб–квартире Atlantic в Лос–Анджелесе.

— Я бы не сказал, что он ведет себя грубо, — от метил один из его подчиненных Кристен Гандерсон. — Скажем так, у тебя никогда не бывает сомнений в его намерениях. Если речь идет о записи его альбома, он требует, чтобы этот вопрос решался в первую очередь. В этом отношении он не отличается от других музыкантов. Но все же от Ринго трудно было этого ожидать.