Татьяна Таирова-Яковлева - Мазепа

Очень важной становилась задача привлечения запорожцев к борьбе с татарами. Как упоминалось выше, Запорожье заключило перемирие с Крымом и вело недвусмысленные переговоры с Речью Посполитой. Мазепа отправляет в Сечь гонцов с царской грамотой и собственными увещеваниями, призывая разорвать перемирие и возобновить военный промысел, обещая жалованье, деньги с Переволочного перевоза и разрешение свободной торговли с Левобережьем [265] Там же. № 164. С. 358; № 165. С. 359–360. . Правда, запорожцы упорно стояли на своем, заявляя, что разорвать перемирие не могут, так как их товарищи разошлись на промыслы и они не могут подвергать их опасности. Их не волновало, что из-за перемирия хан пошел в венгерскую землю, мимо Белой Церкви и Полесья «на християнскую шкоду» [266] Там же. № 169. С. 368–370. . Запорожцы отправили своих посланцев в Москву, где жаловались на гетмана, но Петр поддержал предложение Мазепы не выплачивать им жалованья, пока не будет разорвано перемирие с Крымом [267] Там же. № 174. С. 378–379. .

Гетман, как известно, имел старые счеты с запорожцами и все основания им не доверять. Через своих агентов — киевского купца и запорожского писаря — Мазепа узнал, что в ноябре 1689 года кошевой атаман Иван Гусак отправил в Польшу посланцев Прокопа Лазуку с двумя товарищами [268] РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 609. . Хотя по условиям Вечного мира поляки не имели права вмешиваться в дела Запорожья, король принял посланцев милостиво, подарил 200 червонцев и обещал покровительство. Эти сведения, сообщенные Мазепой в Москву, полностью совпали с донесением русского резидента в Варшаве Волкова, что король Ян Собеский недоволен уступкой украинских городов и будет рад размолвке запорожцев с городовыми казаками. Это, с одной стороны, сильно придало вес Мазепе как неоценимому источнику информации, а с другой — создало в Москве настороженное отношение к Речи Посполитой (в отличие от голицынских времен, когда полякам слепо доверяли). Оправдывались и старые предостережения Мазепы относительно Священной лиги. Его агенты в Турции сообщили, что в представленном проекте мирного договора с цесарем шла речь только о Речи Посполитой и Венецианской республике, а Московское государство не упоминалось. Именно с этого времени Мазепа постепенно становится одним из наиболее осведомленных и доверенных фигур российской внешней политики. Эта его роль достигнет апогея несколькими годами позже, когда внешнеполитическое ведомство возглавит Ф. Головин.

Не менее активно и целенаправленно Мазепа занимался и внутренними делами. Еще будучи в Москве, он получил от Петра желаемый указ провести перепись казаков. Речь шла о том, чтобы ликвидировать порочную систему стихийного «показачивания», существовавшую в Украине со времен восстания Хмельницкого, которая порождала огромное количество людей, претендовавших на казацкие привилегии. Не получая жалованья и не имея постоянного источника доходов, они представляли собой взрывоопасный материал для всевозможных возмущений и бунтов. Завершения формирования социальной структуры общества Гетманщины — то есть запрета перехода в казаки из других сословий — добивались все гетманы, начиная с Богдана Хмельницкого, видя в этом залог социальной стабильности и преодоления гражданских смут.

Однако внешний успех и поддержка со стороны Петра не могли нейтрализовать смертельные опасности, нависшие над Мазепой: ненависть поляков, заговор старшин, продолжавшиеся розыски.

Мазепа-гетман — умный, знающий, целеустремленный — был очень опасен Речи Посполитой, продолжавшей лелеять мечты об Украине. После заключения Андрусовского перемирия на Правобережье начинается возвращение поляков, изгнанных оттуда в годы восстания Хмельницкого. Все это сопровождалось массовым террором и притеснением православия. В Москве закрывали глаза на обиды «братьев по вере», так как считали Речь Посполитую основным стратегическим союзником. Совсем по-другому вел себя Мазепа. Этому имелись очень различные причины: и семейные связи с Правобережьем, и собственная религиозность, и желание иметь влияние и авторитет среди жителей «другого берега», гетманом которого он продолжал числиться согласно своему титулу. Еще до нарышкинского переворота гетман писал Голицыну о притеснениях, которым подвергаются православные в польских владениях, и просил направить об этом посольство на гродненский сейм [269] Там же. № 500. . Мазепа не только давал материальную помощь и укрытие беглецам, но и открыто выступал перед польскими властями в защиту угнетенных [270] Perdenia J. Stanowisko Rzeczypospolitey… S. 44. .

Еще в голицынский период ходили слухи о планах поляков отравить Мазепу. Теперь у них созрел более тонкий и опасный план. Инициаторами его были польский король Ян Собеский и коронный гетман Яблоновский. В союзники себе они избрали львовского православного епископа Иосифа Шумлянского, которому еще во время первого стрелецкого бунта 1682 года поручалось призывать жителей Левобережья переходить в подданство польского короля. В случае успеха Шумлянский рассчитывал получить кафедру киевского митрополита. В амбициях епископа сомневаться не приходится, так как он уже начал именовать себя в официальных документах «администратором киевской митрополии» [271] РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 652. .

Начинается сложнейшая интрига «монаха Соломона» — одна из самых загадочных и запутанных за все гетманство Мазепы. До сих пор многие моменты в ней остаются неясными и таинственными. Ясно одно, что в этой интриге принимало участие сразу несколько сторон, заинтересованных в гибели гетмана.

В Польшу, к королю, прибывает некий монах Соломон, бывший в Крымском походе с образом Спаса. Монах привез письмо, якобы написанное Мазепой, в котором были изъявления верноподданства и стремление подчинить Украину Речи Посполитой. Монаха поселили в монастыре под Жолквой и стали размышлять, как лучше с ним поступить.

Самое интересное, что уже тогда у короля и его окружения имелись очень серьезные сомнения в подлинности письма. Русский резидент Волков через своих осведомителей узнал, что «подпись не гетманской руки», но печать войсковая большая. Волков совершенно логично сделал вывод, что речь идет о подделке. Если бы Мазепа действительно решился писать королю, то, разумеется, не стал бы посвящать в это тайное и опасное дело своих секретарей, а писал бы сам. К тому же не стал бы ставить войсковую печать [272] Некоторые украинские историки в последнее время бездоказательно утверждают, что Мазепа действительно сносился с королем через Соломона (то есть он никогда не был верен России). Можно только повторить вслед за А. Оглоблиным, что эти утверждения «стоят за рамками научной критики» (С. 192). .