Татьяна Таирова-Яковлева - Мазепа

Начался ропот среди полковников. Они собирались, совещались, негодовали на тяжелые и долгие походы, разорявшие казаков, в которые их отправляли по царскому указу. А за все потери и трудности не только нет к ним милости, но и наоборот — «ругают нас, и унижают, и бездельниками называют, и верную нашу службу и в полушку не ставят, а теперь и о погибели нашей промышляют» [541] Там же. С. 164. .

Жалобы на оскорбления и притеснения от российских офицеров сыпались со всех концов — из Гродно, Почепа. Мазепа был вынужден доносить Головину о жалобах, поступивших от старшины Черниговского и Киевского полков [542] РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 1501, 1505, 1510, 1515. . О тяготах и оскорблениях гетману писали не только из старых реестровых полков, но и из охочего, который возглавлял Марк Леонович [543] Там же. № 1521. .

Во время пребывания Петра в Киеве случился еще один инцидент, имевший большие последствия: царь осмотрел крепость и согласился с мнением Меншикова, что она очень плохо расположена. Было решено построить новую, на месте Печерского монастыря [544] Журнал или поденная записка императора Петра Великого. С. 137. .

Начинается эпопея строительства Печерской крепости, которая тяжелым бременем легла на Украину — как в переносном, так и в прямом смысле. Строительными работами занимались казаки. Надсмотрщиками были россияне. Они били казаков палками по голове, резали уши и «всякое поругание чинили». При этом из украинских городов доходили сведения, что рекруты и обозы, проходившие через территорию Украины в головную царскую армию, грабят и палят казацкие дома, забирают лошадей и скот, насилуют казацких жен и дочерей, а сопротивляющуюся старшину «бьют смертными побоями».

Ропот стоял страшный. Положение Мазепы было незавидным: все считали, что он, выполняя царские указы, подвергает разорению свой край. Особенную тревогу должен был вызвать у него протест, выраженный двумя самыми влиятельными и близкими ему полковниками: миргородским Павлом Апостолом и прилуцким Дмитрием Горленко. Они прямо заявили: «Глаза всех на тебя смотрят и не дай Бог тебе умереть, мы все останемся в такой неволе, что и куры нас заклюют». «Как мы всегда Богу молимся за душу Хмельницкого и имя его благословляем за то, что он Украину от ига лядского освободил, так, наоборот, мы и дети наши в вечные времена душу и кости твои проклинать будем, если за гетманство свое после своей смерти в такой неволе нас оставишь».

Молча сносить создавшуюся ситуацию было уже невозможно. Мазепа предложил отправить делегацию во главе с Горленко и Орликом к царю с просьбой подтвердить права и вольности Гетманщины. Однако эта затея не удалась: гетман проконсультировался с Дмитрием Михайловичем Голицыным, киевским воеводой, и тот намекнул, что подобное обращение Петру будет неугодно, а сам Мазепа этим только навлечет на себя беду и погубит старшин [545] Письмо Орлика. С. 164–165. .

Мазепа тогда так и не написал царю о притеснениях и обидах казаков. Вероятно, предупреждение Голицына было обоснованным: и тот, и сам Мазепа прекрасно знали взрывной характер царя, который не считался с любыми потерями на избранном им пути. К тому же в это время гетман лишился своего друга и соратника: 31 июля 1706 года в небольшой деревушке на Киевщине от горячки скончался граф Федор Головин. Как говорили современники, он «один почти вел все важнейшие дела» [546] Сб. РИО. Т. 39. С. 297, 299. . Это была очень тяжелая потеря для Российского государства, для Петра. Но, как выяснилось позже, это стало и одним из главных трагических звеньев в цепи событий, изменивших судьбу Украины.

Смерть Головина еще больше укрепила позиции царского фаворита Александра Меншикова — фигуры роковой для Мазепы и Гетманщины. «Полудержавный властелин» был близок к зениту своей власти, славы и влияния, которое он оказывал на Петра. Меншиков был, бесспорно, личностью выдающейся. Из преданного денщика он сумел превратиться в бесстрашного полководца, ближайшего соратника и друга Петра. Насколько Александр Данилович разделял петровские идеи преобразования России? По крайней мере новая империя, открывавшая огромные возможности для таких самородков вырваться «из грязи в князи», была кровным делом для Меншикова. Другое дело, что, выйдя из низов благодаря своей смекалке и талантам [547] Недавно была опубликована работа Ю. Н. Беспятых о Меншикове, где автор пытается доказать, что Меншиков происходил из польской шляхты. Это очень серьезное и зрелое исследование, к сожалению, не учитывает реалий Речи Посполитой и близких ей по культуре территорий. Отношение к Меншикову на Украине доказывает, что шляхтичем, даже самым захудалым, разоренным, а тем более лишившимся имений из-за плена, его отец не был. — Беспятых Ю. Н. Александр Данилович Меншиков: мифы и реальность. СПб., 2005. , он был крайне ненасытен к деньгам и титулам. Со временем это превратилось в патологическую страсть к наживе. Известен случай, когда Меншиков при передаче портрета Петра в дар польскому магнату вытащил из него все брильянты…

Внимательно следя за событиями в Москве, Мазепа был хорошо осведомлен о влиянии на царя тех или иных особ. Внешне приятельские отношения с Меншиковым он установил еще давно. В первые годы Северной войны между ними завязывается постоянная переписка — что не было явлением сверхординарным, так как Иван Степанович оживленно переписывался со всеми ведущими сановниками из петровского окружения. К 1705 году переписка с Меншиковым достигает у Мазепы уровня аналогичной с Головиным — то есть речь шла уже о десятках писем в месяц. Обращение было стандартным — «государь мой и любезный брат». Гетман прекрасно знал слабые стороны фаворита и не брезговал дорогими подарками «светлейшему». Он даже купил у него дом в Москве за 3 тысячи дукатов [548] Оглоблин. С. 100. . Но это не помогло.

В годы Северной войны, впервые познакомившись с Гетманщиной, Александр Данилович в своей неустанной погоне за наживой обратил свои взгляды на цветущую Украину. Его настойчивое желание уничтожить старшину, а следовательно, — и всю административную структуру Гетманщины сопровождалось амбициями на получение черниговского княжества. В выше приведенных речах полковников проскальзывала мысль о возможной скорой смерти Мазепы, которому уже было под семьдесят. Гетман, измученный тяжелыми походами, постоянно болел и перестал казаться вечной фигурой. Меншиков явно готовился принять самое активное участие в дележе наследства. Не случайно он уже несколько лет назад, в самом начале своего карьерного роста, сосватал свою сестру за племянника Мазепы Войнаровского. Но теперь положение Меншикова изменилось, и он надменно отказал гетману, заявив, что «царское величество сам хочет на сестре его… жениться» [549] Письмо Орлика. С. 163. . Мазепа, надо отметить, счел это личным оскорблением. Да и равнодушно слушать разговоры про «черниговское княжество» он не мог, хотя речь и шла о будущем, «постмазепинском» периоде.