Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
- Название:Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:2006
- Город:Москва
- ISBN:5-235-02707-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта краткое содержание
Жизнь поэта Николая Гумилёва могла бы стать блестящим сюжетом для авантюрного романа, если бы не закончилась так по-русски трагично — от пули врага. Юношеские попытки самоубийства, воспитание в себе «конквистадора в панцире железном», драматичная любовь к знаменитой поэтессе, чреда донжуанских побед, дуэль, дерзкие путешествия на самый экзотичный континент, соперничество с гениальным поэтом, восхождение на вершину мастерства, создание собственной поэтической школы, война, двумя Георгиями «тронувшая грудь», нескрываемый монархизм при большевизме… Всё это давало право писать: «Как сладко жить, как сладко побеждать / Моря и девушек, врагов и слово». Интерес к расстрелянному и относительно недавно легализованному в отечественной литературе поэту растет как у читателей, так и у исследователей его жизни и творчества. Владимир Полушин, поэт, лауреат Всероссийской Пушкинской премии «Капитанская дочка», кандидат филологических наук, автор многих работ о Николае Гумилёве и главной из них — Энциклопедии Гумилёва, сделал, пожалуй, первую попытку собрать все имеющиеся на сегодня сведения в целостное жизнеописание поэта, приближенное к хронике. Как любая первая масштабная работа, — книга полемична и вместе с тем содержит богатый материал для любознательных читателей и будущих исследователей.
Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Анна Андреевна вспоминала: «…такой образ Николая Степановича, бегущего за толпой ради развлечения, немножко не согласуется с представлением о монокле, о цилиндре и о чопорности, — с тем образом, какой остался в памяти мало знающих его людей…»
В то время когда Гумилёв погружался в букинистический мир, его жена скучала и искала поводов для развлечения. Она бродила по Парижу одна. Однажды эта элегантная дама в белом платье и белой соломенной шляпе с африканским страусиным пером встретила человека с вызывающим красным шарфом на шее. Была поздняя весна, и шарф выглядел ярким дразнящим пятном. Это был Амедео Модильяни. Есть различные версии того, как они познакомились, эти две блуждающие души разных стран, но не в этом суть. В то время Амедео Модильяни — безвестный бедный художник. Что было между ними в тот первый год их знакомства, неизвестно. Но, видимо, размолвки между молодоженами начались в Париже и поводом послужил Модильяни.
Анна Андреевна вспоминала потом о Модильяни: «В 10-м году я видела его чрезвычайно редко, всего несколько раз… Что он сочинял стихи, он мне не сказал. Как я теперь понимаю, его больше всего поразило во мне свойство угадывать мысли, видеть чужие сны и прочие мелочи, к которым знающие меня давно привыкли… У него была голова Антиноя и глаза с золотыми искрами, — он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти. Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живет…» Да и в Париже он был таким же чужим, как и сама Анна Андреевна.
Что интересно: в 1910 году было выставлено шесть работ Модильяни, причем одна из них называлась «Лунный пейзаж». Уж не она ли возымела магическое действие на «деву луны»? Именно в год знакомства с Анной Модильяни серьезно занялся скульптурой. У него не было собственной мастерской, и он вынужден был скитаться по разным адресам. И тем не менее они сумели встретиться, и он упросил ее на прощание дать ему адрес. Она, не думая о последствиях, — как будет воспринято в семье мужа то, что замужней женщине могут писать мужчины, — дает царскосельский адрес Гумилёвых, где она тогда еще не жила ни одного дня.
Именно в это время, когда Анна Андреевна познакомилась с художником, Гумилёв пишет стихотворение «Ослепительное» (1910):
Я тело в кресло уроню,
Я свет руками заслоню
И буду плакать долго, долго,
Припоминая вечера.
Когда не мучило «вчера»
И не томили цепи долга…
Видимо, время, когда не мучило «вчера», закончилось. В стихотворении снова проглядывает образ коварной девы, «вступающей с демонами в ссору» и властвующей над умами и душами. По всей видимости, мирный период в любви молодоженов подходил к концу в самом начале их совместной жизни. В отеле на улице Бонапарта он пишет еще одно стихотворение, прямо обращенное к Анне Андреевне:
Нет тебя тревожней и капризней,
Но тебе я предался давно
Оттого, что много, много жизней
Ты умеешь волей слить в одно.
И сегодня небо было серо,
День прошел в томительном бреду.
За окном, на мокром дерне сквера
Дети не играли в чехарду.
Ты смотрела старые гравюры,
Подпирая голову рукой,
И смешно-нелепые фигуры
Проходили скучной чередой.
Но когда дневные смолкли звуки
И взошла над городом луна,
Ты внезапно заломила руки,
Стала так мучительно бледна.
Пред тобой смущенно и несмело
Я молчал, мечтая об одном:
Чтобы скрипка ласковая пела
И тебе о рае золотом.
(«Нет тебя тревожней и капризней…», 1910)
В стихотворении, без сомнения, обыгран лунатизм Ахматовой.
В Париже, который не стал городом счастья, поэт тоскует о той Африке, которую он оставил в феврале, чтобы прийти к «деве луны», но она оказалась непостоянной и коварной, она не дала того, что ждал поэт, и в стенах парижской гостиницы его меланхолия выливается в цикл стихотворений об Африке: «Военная», «Невольничья», «Занзибарские девушки» и «Пять быков». Название цикла «Абиссинские песни» ввело в заблуждение многих современников поэта, которые считали эти стихи переводами с туземного языка. Гумилёву пришлось через год в журнале «Аполлон» в рецензии на антологию издательства «Мусагет» дать объяснение: «Четыре абиссинские песни автора этой рецензии написаны независимо от настоящей поэзии абиссинцев». Современники Гумилёва высоко оценили этот цикл. Валерий Брюсов писал: «…В переложениях абиссинских песен Н. Гумилёва — яркая красочность и большое мастерство» [18] Русская мысль. 1911. № 8. Отд. 3. С. 16.
. Парижские стихотворения Гумилёва 1910 года были опубликованы в Москве в антологии издательства «Мусагет» в 1911 году.
Еще в одном стихотворении, написанном в Париже, звучат грустные мотивы:
Все ясно для тихого взора:
И царский венец, и суму.
Суму нищеты и позора, —
Я все беспечально возьму…
(«Все ясно для тихого взора…», 1910)
О каком позоре пишет поэт? Может быть, о позоре обманутого мужа. Он знал о былых приключениях своей невесты, но думал, что теперь она остепенится. Но, видно, не зря не верила мать Анны Андреевны в возможность семейного счастья своей дочери. Тоскующий Гумилёв и уходящая на свидание с неизвестным художником молодая жена Анна Гумилёва. В Париже в тот раз она стихов не писала.
На календаре начало июня 1910 года. Свадебное путешествие закончено. Гумилёвы собираются домой. Он вынужден заказать не только экипаж, но и дополнительно багажные дрожки, чтобы сдать ящик с книгами в большой багаж. Уезжали они с Северного вокзала. Экипаж отправился по бульвару Себастополь, по бульвару Моджента на площадь place de Roibais перед большим мрачным зданием вокзала.
В вагоне Гумилёвы встретились с Сергеем Маковским. Гумилёв представил редактору «Аполлона» свою молодую жену. Маковский, видимо, повел себя несколько развязно. Во всяком случае, так передавала потом слова Анны Андреевны Ирина Одоевцева по воспоминаниям самого Николая Степановича Гумилёва. «Возвращаясь из Парижа домой, — рассказывал он ей, — мы встретились с Маковским, с пап а Мако, как мы все его называли в Wagonlit. Я вошел в купе, а Анна Андреевна осталась с пап а Мако в коридоре, и тот, обменявшись с ней впечатлениями о художественной жизни Парижа, вдруг задал ей ошеломляющий вопрос: „А как вам нравятся супружеские отношения? Вполне ли вы удовлетворены ими?“ На что она, ничего не ответив, ушла в наше купе и даже мне об этом рассказала только через несколько дней. И долгое время избегала оставаться с ним с глазу на глаз». Сам Маковский вспоминал встречу по-другому: «Осенью 1910 г. на обратном пути из Парижа в Петербург случайно оказались мы в том же международном вагоне. Молодые <���Гумилёвы> тоже возвращались из Парижа, делились впечатлениями об оперных и балетных спектаклях Дягилева. Под укачивающий стук вагонных колес легче всего разговориться по душам. Анна Андреевна, хорошо помню, меня сразу заинтересовала, и не только как законная жена Гумилёва, повесы из повес, у кого на моих глазах столько завязывалось и развязывалось романов „без последствий“, но весь облик тогдашней Ахматовой, высокой, худенькой, тихой, очень бледной, с печальной складкой рта и атласной челкой на лбу (по парижской моде) был привлекателен и вызывал не то растроганное любопытство, не то жалость. По тому, как разговаривал с ней Гумилёв, чувствовалось, что он полюбил ее серьезно и горд ею. Не раз до того он рассказывал мне о своем жениховстве. Говорил и впоследствии об этой своей настоящей любви… с отроческих лет…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: