Игорь Андреев - Алексей Михайлович

Не каждый имел возможность попасть на территорию Соколиного двора. Даже Николаасу Витсену это не удалось сделать — а ведь он, как мы помним, ухитрился дойти до Никона! Не помогли даже деньги, обычно делавшие слуг покладистыми. Сторожа отказались взять их, заявив, что не пропустят немца без разрешения и за мешок денег [442] Витсен Н. Указ. соч. С. 150. .

Царь превратил саму возможность взглянуть на его любимых птиц в знак особой милости. Августин Мейерберг рассказывал, как царь «из расположения к своему любезнейшему брату, цезарю Римскому Леопольду», прислал к ним шесть сокольников, одетых в дорогие кафтаны. Все они держали на правой руке кречетов, которые «были в новых колпачках из великолепной ткани». Лучшего кречета украшало золотое кольцо с рубином. Впрочем, если бы Алексей Михайлович был осведомлен относительно истинных чувств, какие испытали при виде сокольников великие послы, он был бы разочарован. «Такая потраченная попусту торжественность… располагала к смеху, и дух, затронутый забавною картиною этого пустого чванства, разразился бы хохотом», — записывал позднее Мейерберг [443] Мейерберг А. Указ. соч. С. 147. .

Штат Потешного двора был огромен. Одних сокольников насчитывалось около ста человек. Число птиц превышало три тысячи. Здесь были соколы, кречеты, челиги, копчики, ястребы и, по всей видимости, даже орлы. В кречатне имелись экзотические красные и белые ястребы. Кроме хищных птиц, на дворе жили лебеди, гуси, журавли, цапли.

Чтобы прокормить множество хищных птиц, приходилось держать до ста тысяч пар голубей. Но и этого было недостаточно. Царь в своих письмах сетовал, что нередко случалось так, что «птицы поспевали», а голуби «исходились». В поисках выхода Тайный приказ даже наложил на подведомственных ему крестьян «голубиную повинность», обязав ежегодно доставлять на Потешный двор этих птиц.

На Потешный двор возами везли зерно и мясо. Все это вводило казну в огромный расход, который по подсчетам исследователей составлял около 75 тысяч рублей в год. Добыть такие деньги по силам было одному Тайному приказу, который по государеву указу до самого донышка опустошал сундуки четвертных финансовых приказов.

В поисках птицы помытчики рыскали по всем уголкам царства. Особенно ценилась птица, добытая в Сибири и на Двине. За добытыми птицами из Москвы отправляли доверенных лиц с обстоятельными наказами, какие не всегда получали полковые и городовые воеводы. Отправившемуся в 1662 году за кречетами в Тюмень Елизару Гаврилову было приказано возвращаться с великим бережением и старанием, чтоб ни одна птица не погибла. Подьячие Тайного приказа, которым были ведомы все слабости и пороки русских людей, предупреждали: «А буде… нерадением и небрежением без призрения птицы великого государя кречаты истеряются, или с голоду помрут… или кормить станут не во время, или от их пьянства… и ото всякого их небрежения над птицами учинитца какое-то дурно… за то быти от великого государя в великой опале, что о том государь укажет» [444] ДАИ. Т. IV. № 127. .

Зная о пристрастии государя к «красной охоте», не упускали случая отличиться жители далеких уездов и местные воеводы. Со всех сторон в Москву летели грамотки с сообщениями, имеющими отношение к «красной охоте». Из Нижнего Ломова сообщали о прижившихся здесь нескольких парах лебедей. Тотчас была отписана грамота воеводе — лебедей кормить и беречь для «птичьего промысла на государев обиход».

Выезд царя на охоту — часть придворного церемониала, красочное и завораживающее действие. Все тот же Витсен в апреле 1665 года оставил зарисовку такого выезда: Алексей Михайлович ехал в карете, запряженной шестеркой лошадей. Дорогу перед ним выметали стрельцы. Сопровождающих было «наверное, тысячи человек». При этом у многих всадников были привязаны маленькие клеточки [445] Витсен Н. Указ. соч. С. 161–162. .

Соколиная охота была любимым развлечением многих монархов. Алексей Михайлович не упускал случая порадовать их. Среди подарков, отправляемых с послами и посланниками, нередко числились соколы и ястребы. Особенно много посылок в Персию, Турцию и Крым. В последнем случае охотничьи птицы входили в реестр так называемых «поминков», дальнего отзвука ордынского «выхода», с помощью которого Москва надеялась хоть как-то удержать крымского царя от разбойничьих набегов. Обыкновенно хану слали пять кречетов и два ястреба.

Сохранился необычайный наказ, «как тешить шах Аббасово величество», который получил отправленный вместе с послами в Персию сокольничий Парфен Тоболин. Примечательно, что царь, снаряжая очередное посольство, не удосуживается заглянуть в посольский наказ. Зато правит наказ Тоболину. Охотник побеждает в Алексее Михайловиче государя — его мало интересуют цели посольства, зато сильно волнует, как воспримет его подарок шах, сумеет ли насладиться красотой лета и «рыщения» его соколов.

Наказ определяет порядок представления птиц шаху. Для того следовало выехать на охоту и, выпустив первого сокола, попросить шаха подойти ближе к воде, «чтоб мочно было видеть». Здесь Тоболину надлежало известить посла Милославского, что «сокол стал в лету и ждет убою». Посол, в свою очередь, должен был получить у шаха разрешение начать охоту — «гнать» птицу. Если же «Бог даст, убьет сокол утя», послу и сокольничему предписывалось спросить у шаха, «живьем ли отымать или сокола потешить, дать загрысть» [446] Записки. С. 369; РГАДА. Ф. 27. № 52. Ч. 6. .

Царствование «достоверного охотника» стало временем расцвета «красной охоты». С его смертью все быстро приходит в упадок. Царь Федор, быть может, и находивший после уроков отца в полете соколов и кречетов вдохновение, из-за физической немощи редко мог позволить себе подобное удовольствие. Петр же остался совершенно равнодушен к этому занятию. Постройки Потешного двора ветшали, птицы гибли, многочисленный штат истаивал. Кое-кто из сокольников принужден были сбросить яркие охотничьи кафтаны и облачиться в Преображенские и семеновские мундиры. Смена платья и здесь оказывалась символичной. Новая эпоха диктовала и новые моды.

Если в Коломенском Алексей Михайлович охотник, то в Измайлове — помещик. Здесь Алексей Михайлович реализовал другое, быть может, не столь страстное, но не менее сильное увлечение — занятие хозяйством. Измайлово служило царю местом для хозяйственных опытов. В своем подмосковном владении Алексей Михайлович завел образцовые поля и сады (целых четыре), где пытался разводить виноград, арбузы и даже тутовые деревья. Нельзя сказать, что большинство этих экспериментов были удачны. Удовольствие выращивать виноград в Подмосковье оказалось занятием слишком уж дорогостоящим, чтобы всерьез говорить о хозяйственной прибыли. Но в отличие от обыкновенных помещиков Алексею Михайловичу разорение не грозило. Между государственным и дворцовым «карманами» не было большой разницы — все нашиты на одно платье. Оттого «прогоравшее» в своих рискованных экспериментах хозяйство Измайлова продолжало процветать, получая при этом солидные денежные инъекции из приказных сундуков.