Максим Чертанов - Хемингуэй

Вера Хемингуэев была истовой и мрачной, а центральным понятием в ней был «грех»; их Бог грозил и карал. Одна из любимых фраз Холла: «Господь на небесах — значит, все прекрасно». Для Хемингуэев присутствия Бога на небесах было недостаточно, чтобы обеспечить прекрасную жизнь: человек должен жить в строгости, неустанно бичуя за провинности себя и окружающих. Ансон Хемингуэй был серьезен, часто мрачен, настроен патриотично, любил предаваться воспоминаниям о войне, боролся против «чуждых влияний», религиозных или светских, детей держал в строгости (но неверно считать его обскурантом — жизни без образования он не признавал и гордился тем, что его предок был, как считалось, первым студентом Йельского университета). Эрнест Холл также превозносил образование, но вспоминать войну не любил, патриотизм называл «последним прибежищем негодяев», часто бывал за границей, обожал музыку, литературу и технические новшества и непозволительно по тем временам баловал детей.

Холлы были «европейцами», менее патриархальными, чем Хемингуэи; кроме того, они были гораздо богаче и жили «шикарней». В юности Грейс называли «сорванцом» — она ездила на мужском велосипеде, водилась с мальчишками, курила; ее возили в Европу и на морские курорты. Ее готовили к роли эмансипированной женщины; мать не учила ее ничему, что полагалось знать домохозяйке. В Кларенсе воспитывали трудолюбие, покорность, бережливость; мать обучила его стряпать и стирать. Грейс родители избаловали — и она стала эксцентричной, капризной, упрямой, вспыльчивой; при этом на нее никогда не давили, и у нее оказался более сильный характер, чем у Кларенса.

Грейс с юности привыкла работать и, выйдя замуж, продолжила давать уроки музыки: то был не каприз, а профессиональная деятельность, и в первое время она зарабатывала в 20 (!) раз больше мужа. Она руководила церковным хором, выступала с лекциями, давала частные концерты, писала музыку; уже в зрелом возрасте она обнаружит способности к живописи. Она участвовала в деятельности общественных организаций, боровшихся за избирательные права женщин. Нет данных о том, что Кларенсу не нравилась эмансипированность жены; по воспоминаниям дочерей, он гордился ее положением в обществе. Он не требовал, чтоб она занималась хозяйством: в доме были кухарки, няни для детей, другая прислуга. Кларенс закупал продукты, иногда стряпал сам, возил белье в прачечную, занимался ремонтом: руки у него были золотые. Первые десять лет брака он жил в доме тестя и в глазах окружающих не являлся главой семьи — на этом основании обычно считают, что он был у жены под каблуком. Это неверно. Грейс, выйдя замуж, в некоторых вопросах под влиянием мужа сделалась более строгой, чем ее отец. Бог Холлов прощал им мелкие радости — сигары, коньяк; Бог Хемингуэев воспрещал их (Кларенс был абсолютным трезвенником), и Грейс приняла позицию мужа. Бог Хемингуэев не одобрял музыки и светского чтения — но тут Кларенс уступил жене. Они старались приспособиться друг к другу. Оук-Парк был благопристойным местом — сплошные церкви и ни одного салуна, — и очень зеленым, но Кларенс полагал, что для будущих детей обстановка там все же недостаточно здоровая. Он мечтал о ферме, и Грейс, обожавшая городскую жизнь и комфорт (вдобавок у нее была аллергия на укусы насекомых), покорилась.

Раньше американцы ездили отдыхать в Европу, но в конце XIX века бизнесмены стали развивать внутренний туризм. Северный Мичиган, отделенный от Иллинойса Великими озерами, — это девственные леса, вода, свежий воздух: как только там построили железные дороги и отели и начали писать в газетах, что отдых в Мичигане способствует укреплению здоровья, американцы хлынули туда. В 1898 году Кларенс с женой купили у фермера Бэкона участок на берегу озера Валлонского (тогда оно называлось Медвежьим), близ поселка Хортон-Бей. Построили домик: две комнаты и кухня, водяной насос, дровяная печь, камин, «удобства» во дворе, назвали все это Уиндмир. (Позднее дом многажды перестраивался.) Дорога туда занимала двое суток: пароход — поезд — пароход; в 1917-м Хемингуэи впервые приедут в Мичиган на машине (четыре дня с остановками на ночь). Купили лодку, затем другую, позже прибавилась моторка. Продукты закупали у Бэкона на ферме, кормились также пойманной Кларенсом рыбой и убитой дичью. Все было готово для появления детей. Когда Грейс забеременела, муж спросил, хочет ли она рожать в больнице. Она предпочла, чтобы роды принимал он сам. Так будет с каждым ребенком, ни один из которых — редкий по тем временам случай — не умрет в детстве.

Первенец, дочь Марселина, родился 15 января 1898 года. Второй ребенок, сын Эрнест, — 21 июля 1899-го. Грейс решила считать их близнецами. Одинаково стригла под «боб», одевала в платья, шляпки с кружевами, звала «мои куколки», «доченьки» — об этой странности написано много работ, наиболее значительна из которых книга Кеннета Линна, представившая детство Хемингуэя как фрейдистскую психодраму; отголоски этого подхода в журнальных очерках докатились и до нас. Линн утверждает, что мать навязывала Эрнесту женскую роль и его «сексуальная самоидентификация была затруднена» — отсюда психические проблемы, в частности «комплекс кастрации»: Хемингуэй, сомневающийся в своей мужественности, был вынужден ее навязчиво доказывать. Тирания матери «объясняет его охоту к перемене мест, его двойственное отношение к женщинам, его физическое саморазрушение и фактически каждый аспект его болезненной одержимости смертью». Ненависть к матери, изломавшей половое взросление Хемингуэя, проходит через все его творчество, и когда он пишет о войне, то подразумевает войну с Грейс.

Григорий Чхартишвили в «Писателе и самоубийстве» высмеял такой подход и назвал Линна и его последователей «трупоедами». Автор данной книги дает честное слово, что, приступая к изучению жизни Хемингуэя, тоже ненавидел фрейдистов и желал защитить от них героя, но постепенно, придавленный горами фактов, которые исследователи, отстаивающие «простого и мужественного» Хемингуэя, попросту отбрасывают, был вынужден частично переменить свою позицию. Ведь слабость и сила, твердость и хрупкость, мужское и женское, безумие и здравомыслие противостоят друг другу лишь в словарях — в человеческом сердце они часто уживаются бок о бок.

Можно отмахнуться от теорий Линна — но нечестно отмахиваться от фактов, на которых они основаны. Нет доказательств того, что у Эрнеста в детстве была «затруднена сексуальная самоидентификация», но то, что его мать была, мягко говоря, «со странностями», — это факт. Другой факт: Кларенс был с юности подвержен приступам депрессии (ему никогда и в голову бы не пришло искать помощи психиатра, так что диагноз ему не ставился), которые примерно с 1903 года участились и усилились: временами он не мог видеть людей и уезжал излому, объясняя это необходимостью «привести голову в порядок»; в конце концов депрессия привела его к самоубийству. Так что оба родителя были людьми странными. Особенности психики не обязательно передаются по наследству, но Кларенс и Грейс не просто дали детям свои гены — они их воспитывали.

Читать дальше