Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 1

Минск Г-ца «Беларусьфильм» № 7.

Сейчас все помыслы связаны с будущим спектаклем. Что мне нужно сделать с собой, чтобы кровь брызнула со сцены. Я дал обещание на предыдущей странице посвятить Альцеста жене моей несчастной Тамаре Владимировне, и репетиция была удачной. Я подал заявление, после разговора с Эфросом забрал, заявление порвал, и репетиция была хорошей. Что же… мне каждый день делать какие-нибудь заявления?! Ко дню рождения надо подготовиться Альцестом и главою «Сказ об Иванушке-Ванюшке».

«На дне» — не раскупаются билеты!! Вот это да! Дожила Таганка, в зале пустые места, ведь это же ЧП, ведь это же надо выпускать МОЛНИЮ, трезвонить в колокола. На «Войну…» народ идет неохотно… И только старые спектакли все еще… это же подумать только… все еще пользуются спросом и успехом…

Сон про фей мало меня устраивает, это ведь вообще сердцевина, графит чернобыльский во всей задуманной вещи. Этот сон должен дать цепную реакцию в мозгу читателя, должна заработать система шестого чувства, в мозгу должны вспыхнуть мильоны собственных мыслей, звездочек далекой, пращурной памяти… человек должен задуматься — почему у меня такие глаза, руки… голос… уши… от кого передана мне моя судьба нынешняя… что-то в этом роде.

Воскресенье.

Странный этот у меня дневник. Я выписываю в него писательские письма. Вот письмо Ю. Нагибина. Числа на нем нет, но это можно примерно восстановить по тем же дневникам, когда эта история случилась.

«Дорогой Валерий!

Спасибо за книгу. Прочел ее с большим удовольствием и подписываюсь под каждым добрым словом Распутина и его серьезного и, как все у Валентина, ответственного предисловия.

В книге я кусок о Лемешеве исправил. В сборнике Грошевой сниму, когда она вернется, в журнале уже ничего сделать не мог.

Но вот какая штука: Лемешев никогда не пел «Степь да степь кругом…». Он пел многие ямщицкие песни, все лучшее, кроме двух: этой про степь (ее пели тенора из ансамбля Александрова) и «Колокольчик — дар Валдая» (ее пела Русланова и др.) Наверное, бессознательная память об этом и заставила меня переменить песню. Теперь песня просто не будет названа, чтобы не противоречить вашему варианту. Будет госпиталь, безногий и голос певца.

С уважением.

Какое уважительное письмо какому-то, раз что-то написавшему, а потом пропившему душу. Еще в сорок лет мне казалось, что я что-то успею сделать: до возраста Высоцкого осталось… а до возраста Шукшина и того… Теперь я старше их. Остался только Распутин, который, Слава Богу, жив и который еще остается старше меня.

Понедельник.

Последний день месяца моего 45-летия и Денискина 17-летия. Хватит хлюпать и переживать, надо возвращаться к Мольеру господину и Альцесту.

Эфрос. Мне Яша сказал, только я тебя прошу, не говори ему об этом, иначе это будет некультурно с твоей стороны, что ты вообще не придешь, потому что ты не доволен своей партнершей.

— Богом клянусь, что это не так… Наоборот, я просил Олю со мной репетировать… Какие-то частности я Борису говорил… но это. А потом, даже если бы это было так, я бы ни за что никому не сказал об этом, это не в моих принципах… Все неудачи я склонен, и это действительно так, искать только в себе.

— Ну все, все понял… Хорошо, иди одевайся…

Кто из них провокатор? Неужели Яков мог такое сказать? Но спросить… это было бы некультурно с моей стороны! Господи! Прости меня!

Среда! Мой день!

Сдача «Мизантропа». Господи, дай сил и вдохновенья ниспошли!

Поставил свечку А. Соболеву за упокой и Спасителю! Господи, Господи, Господи.

Четверг.

Мне страшно писать, что вчера произошло, но если верить словам и слухам, — произошло нечто грандиозное, и, кажется, Господь услышал жалобы мои и молитвы и подарок себе на 45-летие мне организовать помог.

После сдачи, где Щедрин был в полном восхищении, говорил, что мне нужно ускорить звание, что обязательно «Мизантроп» поедет во Францию и пр.

Мы поехали на поминки в ЦДЛ с корыстной целью повидать Распутина, но его там не оказалось, и все вокруг было таким убожеством, и стыдно слушать и смотреть, напивались бы без слов.

Крымова плакала у меня на плече, а я у нее… что такое бывает раз в десять лет, что она простила мне все… как я вырос и многое другое, отчего я тоже плакал и возносился. Боже! Не дай мне Бог сойти с ума. Мне жалко Олю, кажется, она не нравится, и выглядит она старее Ульяновой.

Да!! Шацкая меня поздравила, поцеловала, говорила — молодец, молодец и пр. и что это первый из четырех спектаклей Эфроса, где ей не было скучно, а наоборот, все было интересно, что у меня это просто грандиозная работа и пр.

Да!! На площади в машину влетела билетерша, интеллигентная женщина, критикующая все, что было сделано Эфросом, а тут!.. Меня целовала, победа, удача, вот это Таганка!

Два оплота оппозиции рухнули — Шацкая и билетеры. Касса тоже хвалит, хотя будет ли спектакль кассовым — вряд ли?!

Китаец-иглоукалыватель меня принял, тот, что исцелил Сашу Ворошилова, но без обследования ларинголога, без диагноза он колоть меня не стал, потому что не знает, куда и зачем колоть. Поликлиника ВТО работает в первой половине дня.

Но мне как будто лучше, и я даже натянул струну, порванную Денисом и попробовал петь.

Альцеста ведь нельзя играть без ежесекундного эксцесса, реактивности ртути в крови, он — сумасшедший.

Ну вот и наступила эта ночь, ночь перед премьерой. Завтра это должно случиться. Как я ни бежал этого, как я ни был уверен, что этого никогда со мной не случится, что этого не может быть, как я ни трусил, ни избегал, даже заявление подал с мыслью нас связующие нити вовсе оборвать, завтра это случится. Разумеется, ничего не идет в голову.

Пятница.

Ну вот и наступил этот вечер, вечер премьеры. Господи! Спаси и помоги!

Я ведь никогда не был премьером, то есть тем лицом, от которого всецело зависит успех предприятия. Хочется реветь по моему «Кузькину», по моему «Годунову»…

Силы небесные, мама, дети мои, жена моя, не оставьте меня, проклинайте меня (так надо в этот час), звезда моя либо взойдет сейчас, либо погаснет, только обещает свет и не давший его.

Я смотрю на портрет М. Чехова, быть может, он в этот час будет со мной.

Эфрос написал на афише:

«Валера!

Отношусь к тебе с нежностью, хотя ты, конечно, орешек.

Играешь ты замечательно, чем-то веет старым в хорошем смысле этого слова.

Старое для меня — это Добронравов, Хмелев, Москвин… и пр.

Поставил с утра свечку Жану-Батисту Мольеру и Спасителю.

В зале Тамара, жена моя любимая, разрезанная и несчастная. Господи! Пошли ей здоровья и маленько счастья со мной, комедиантом.