Николай Стариков - Сталин. Вспоминаем вместе

Там я пробыла до октября 1943 года. И вот. Вызывает как-то меня директор и говорит:

– Эда, мы отправляем тебя домой к маме, в Ростов, и даем провожатую.

Я тогда посчитала это в порядке вещей: раз нашлась мать – ребенка отправляют к ней. Тем более что тогда же к родным был отправлен еще один мальчик из нашего детдома, в город Новошахтинск. Детским умом я не смогла тогда понять, что произошло чудо. Когда страна стояла не на жизнь, а на смерть, когда день и ночь шли на Запад эшелоны с солдатами и оружием, какую-то затерявшуюся маленькую девочку, бывшую к тому же дочерью расстрелянного врага народа, найдут в этом кипящем котле и отправят к матери, рядовому управдому [124].

11 ноября 1943 года, сделав пять пересадок (в том числе в разрушенном Сталинграде), девочка с провожатой прибыли в Ростов-на-Дону, и ее передали маме. Как же мама нашла дочку? Оказывается, женщина написала письмо товарищу Сталину. И ее дочь привезли к ней.

Но и это еще не конец истории.

Прошло еще некоторое время. Однажды к нам в комнату пришла женщина-милиционер и спросила мать: «Это вы – Кошеварова Татьяна Владимировна?» Услышав утвердительный ответ, взяла под козырек и вручила матери под расписку большой пакет, запечатанный пятью сургучными печатями, а затем удалилась. Мы вскрываем пакет и читаем бумагу с грифом «Личная приемная Верховного главнокомандующего товарища Сталина». Текст гласит: «Ваше письмо на имя товарища Сталина нами получено. Ваша просьба выполнена». Дальше должность и фамилия, не помню чья. А текст запечатлелся в памяти фотографически, навсегда. Разумеется, я понимаю, что лично Сталин не мог заниматься такими делами. Но он создал порядок внимания к простым людям, и этот порядок неукоснительно соблюдался [125].

…Сейчас это может прозвучать странно, но были люди, которые пытались злоупотреблять сталинской внимательностью и человечностью. Кое-кто воспринимал заботу о себе по известной поговорке: раз дают – бери. И старались брать. Таких людей Сталин просто от себя убирал и ответственных дел им более не поручал. Ведь гниль, если она есть в человеке, обязательно скажется на деле.

Одного товарища назначили на весьма ответственный пост, и, естественно, общение со Сталиным стало для него частым. Как-то Сталин поинтересовался, как этот товарищ живет, не нужно ли ему чего-нибудь, каковы его жилищные условия? Оказывается, ему нужна была квартира. Квартиру он, конечно, получил, а в скором времени Сталин опять его спросил, нет ли в чем-либо нужды. Оказалось, то ли его теща, то ли какая-то родственница тоже хотела бы получить жилплощадь. Такая площадь была получена. В следующий раз товарищ, видя, что отказа ни в чем нет, уже сам поставил вопрос о предоставлении квартиры еще кому-то из своих родственников. На этом, собственно, и закончилась его служебная карьера, хотя Сталин и поручил своему помощнику А. Н. Поскребышеву рассмотреть вопрос о возможности удовлетворения и этой просьбы. Не знаю, получил ли он еще одну квартиру, но в Ставке я его больше не встречал, хотя знал, что службу свою в армии он продолжает [126].

Вот история, которая характеризует отношение Сталина к казенным средствам. Идет обсуждение возможности увеличения выпуска наркоматом станкостроения боевой техники. Руководил этим наркоматом А. И. Ефремов, впоследствии заместитель председателя Совета Министров СССР. И вот товарищ Ефремов говорит, что возможности для увеличения выпуска продукции есть, но ему нужно помочь в решении ряда вопросов. Среди прочих он упомянул и о необходимости увеличения управленческого аппарата по всему наркомату на восемьсот человек. Сталин внимательно слушал, а когда Ефремов закончил, подойдя к нему, задал вопрос:

– Скажите, пожалуйста, вы слышали что-нибудь о фамилии Бугров?

– Нет, товарищ Сталин, такой фамилии я не слышал, – ответил Ефремов.

– Так я вам тогда скажу, – помолчав немного, сказал Верховный. – Бугров был известным на всю Волгу мукомолом. Все мельницы принадлежали ему. Только его мука продавалась в Поволжье. Ему принадлежал огромный флот пароходов и барж. Оборот его торговли определялся многими и многими миллионами золотых рублей. Он имел огромные прибыли. Как вы думаете, каким штатом располагал Бугров для управления всем своим хозяйством, а также контролем за ним?!

Разумеется, ответа на этот вопрос никто дать не смог. Сталин некоторое время ходил и молча набивал трубку, а потом сказал:

– Раз вы все не знаете, я вам скажу. У Бугрова были: он сам, его приказчик и бухгалтер, которому он платил двадцать пять тысяч рублей в год. Кроме этого бухгалтер получал бесплатную квартиру и ездил на бугровских лошадях. Видимо, бухгалтер стоил таких денег. Зря платить ему Бугров не стал бы, умел сводить концы с концами. Вот и весь штат. А ведь Бугров был капиталист и мог бы, видимо, иметь и больший штат. Однако капиталист не будет тратить зря деньги, если это не вызывается крайней необходимостью, хотя деньги и являются его собственностью. Немного помолчав, как бы раздумывая, Сталин продолжал:

– У нас с вами собственных денег нет, они принадлежат не нам с вами, а народу, и относиться поэтому к ним мы должны особо бережливо, зная, что распоряжаемся мы с вами не своим добром. Вот мы и просим вас, – обращаясь к наркому, продолжал Верховный, – посмотрите с этих позиций ваши предложения и дайте нам их на подпись [127].

Как вы думаете, уважаемые читатели, после рассказа такой истории была ли в представленных Ефремовым Сталину предложениях цифра в восемьсот человек? А ведь Сталин мог просто приказать, мог отругать. А вместо этого рассказал притчу. И так он поступал очень часто. Спокойно, просто, иногда иносказательно старался пояснить людям то, что они по той или иной причине не понимали. Вот как Сталин объяснил маршалу Василевскому (сразу после Великой Отечественной войны), как он себе представляет коммунизм:

«Я считаю, – сказал Сталин, – начальная фаза или первая ступень коммунизма практически начнется тогда, когда мы начнем раздавать населению хлеб задаром». Один из присутствующих спрашивает: «Товарищ Сталин, как же так – задаром раздавать хлеб, это же невозможное дело!» Тогда Сталин подвел всех участвующих в беседе к окошку.

– Что там?

– Река, товарищ Сталин.

– Вода?

– Вода.

– А почему нет очереди за водой? Вот видите, вы и не задумывались, что может быть у нас в государстве такое положение и с хлебом.

Немного походив, Сталин продолжил: «Знаете что, если не будет международных осложнений, а я под ними понимаю только войну, я думаю, что это наступит в 1960 году» [128].

Не вина Сталина, что он был отравлен в марте 1953 года, его ближайший «наследник» Берия очень быстро оказался расстрелян, а победившие Хрущев и компания начали пускать по ветру великое геополитическое и экономическое наследство…