Николай Стариков - Сталин. Вспоминаем вместе

Именно таким образом была выведена из войны Финляндия. В декабре 1943 года, после Тегерана, Сталин отдал приказ разработать операцию, позволяющую вывести финнов из войны «малой кровью». Первым вопросом, который Сталин задал руководителю своей стратегической авиации Голованову, был вопрос… знает ли он историю Финляндии? [653]Операцию подготовили, но в любом варианте, хоть даже и в щадящем, – это бомбардировки. Удар должен был наноситься по порту Хельсинки, железнодорожному узлу и военным объектам, расположенным в предместьях финской столицы. Цивилизованные европейцы в ходе той войны просто открывали бомболюки над жилыми кварталами и особо не мучились угрызениями совести. А что Сталин?

«Из разговоров было ясно, что… Сталин питает уважение к финскому народу… Было очевидно, что массированные удары авиации повлекут за собой огромные жертвы и так немногочисленного народа… Зная Сталина уже не первый год, я видел, что он колеблется в принятии окончательного решения» [654].

6 февраля 1944 года приказ нанести удар по предместьям Хельсинки был получен. В ночь на 7 февраля он был нанесен. Финны поняли ситуацию и вскоре вышли на связь с послом СССР в Швеции А. Коллонтай. И уже 16 февраля состоялась первая неофициальная встреча. Однако переговорный процесс сразу застопорился. Поэтому в тот же день налет на окрестности Хельсинки был повторен. Но согласия финского правительства выйти из войны на наших условиях по-прежнему не поступало [655]. Финляндия тянула с ответом. Тогда 27 февраля 1944 года был нанесен третий авиаудар.

«Если бы масса самолетов, принимавшая участие в этом налете, нанесла удар собственно по Хельсинки, то можно сказать, что город прекратил бы свое существование. Налет был грозным и последним предупреждением. Вскоре мной было получено указание Сталина – боевую деятельность АДД на территории Финляндии прекратить. Так было положено начало переговорам о выходе Финляндии из войны» [656].

Это сталинский метод – минимум жертв, максимум результата. Финнам повезло – если бы в 1944 году по ним нанесла удар стратегическая авиация США, в Хельсинки не осталось бы ни одного целого дома…

…План наиболее важной операции лета 1944 года разработал маршал Рокоссовский, за что ему обеспечена вечная благодарность потомков. Но ведь его план был настолько необычен, что решение было принять очень сложно. Но Сталин его принял. Дело в том, что Рокоссовский вопреки канонам военного искусства предложил наносить не один, а сразу два главных удара:

Г. К. Жуков и Генеральный штаб были категорически против двух главных ударов и настаивали на одном – с плацдарма на Днепре, в районе Рогачева. Верховный тоже придерживался такого мнения. Ведь на участке нанесения главного удара должно сосредоточиваться максимальное количество всех сил и средств, и поэтому предлагаемый Рокоссовским вариант половинил эти силы и средства, что на первый взгляд являлось просто недопустимым, если не сказать больше. Если бы это предлагал не Рокоссовский, предложение при наличии таких оппонентов, образно говоря, было бы пропущено мимо ушей, в лучшем случае – как необдуманное, в худшем – как безграмотное [657].

Но у Рокоссовского был авторитет. Именно он в Сталинградской битве предложил поручить ликвидацию окруженного противника одному военачальнику. И все закончилось триумфом. Именно он предлагал на Курской дуге отдать в одни руки нашу оборону. И его первоначально не послушались, и наша оборона едва не была прорвана танковым клином немцев [658]. После этого авторитет Рокоссовского в глазах Верховного стал очень высоким. Но уж слишком необычным было предлагаемое им решение:

Было ясно, что кто-кто, а Рокоссовский необдуманных предложений не будет ни вносить, ни отстаивать. Верховный предложил Константину Константиновичу пойти в другую комнату и еще раз подумать, прав ли он. Когда Рокоссовский был позван, он доложил, что своего мнения не изменил. Вторично ему было предложено пойти и еще раз подумать [659].

Вернувшись в кабинет Сталина, Рокоссовский знал, что он сильно рискует и в случае провала его необычного плана последствия для него могут быть самыми печальными. Но он по-прежнему отстаивал свою точку зрения. И Сталин с ним согласился:

Верховному стало совершенно ясно, что только глубоко убежденный в правильности своего предложения человек может так упорно настаивать на его выполнении. Предложение Константина Константиновича было принято, несмотря на неснятые возражения. Верховный, принимая предложение, сказал, что такая настойчивость командующего является гарантией успеха. И Рокоссовский оказался прав, что мы увидим из дальнейших событий [660].

Красная армия прорвала фронт немцев и неудержимым потоком начала вливаться в Европу. Такие успешные действия нашей армии привели к тому что главной задачей союзников стала задача недопущения туда русских. Черчилль хотел остановить нас на Балканах. Нужно было, чтобы к моменту подхода наших войск их встречали уже законные (то есть признанные Западом) правительства, которые бы перекрыли русской армии дальнейший проход в Европу. Одним из ключевых мест, где англичане плели свою паутину, была Югославия. Ситуация там была максимально запутанной. Хорватию при поддержке Гитлера отделили, и она, сформировав свою армию, стала союзником Германии. Еще на территории разорванной Югославии стали действовать два вида партизан – четники (монархисты), которых поддерживал Лондон, и коммунисты под командованием Тито, которых поддерживала Москва. Кроме них здесь находились итальянские войска. И вот эти четыре силы воевали друг с другом, заключая временные перемирия и союзы. Клубок интересов. Одно время и Лондон «вдруг» стал помогать партизанам Тито, которые стали набирать всю большую силу. Верхом благоволения к Тито со стороны Британии стало прибытие в штаб последнего… сына Черчилля, который появился там в качестве военного корреспондента:

Появление его у маршала Тито было не совсем обычным – он был сброшен туда на парашюте. Когда я доложил о полученных сведениях Сталину, он, немного помолчав, сказал: «Имейте в виду, сыновья премьеров так просто на парашютах не прыгают и в чужих штабах без определенных целей не появляются» [661].

Товарищ Сталин оказался абсолютно прав. Развязка этой истории весьма показательна. Отношения между британцами и партизанами становились все напряженнее.

Дело в том, что, нанеся в феврале-марте 1944 года сокрушительный удар на Буге, наши войска в апреле вышли к границам Чехословакии и вступили на территорию Румынии. Идея Черчилля о высадке десанта из районов Средиземного моря и проникновении на Балканы окончательно проваливалась, в то время как нашим войскам оставалось преодолеть не такое уже большое расстояние, чтобы достичь границ Югославии. В связи с этим нашим союзникам, в особенности Англии, все время приходилось менять свою политику в отношении югославских партизан, хотя партизанское движение и было у них, как говорится, бельмом на глазу. Утром 25 мая мной была получена радиограмма от начальника нашей расположенной в горах в районе Дрвара радиостанции (штат ее состоял из двух человек: старшины Владимира Щеглова и рядового Пушкина). В этой радиограмме сообщалось, что происходит высадка немецкого десанта на Дрвар, где идет бой [662].