Стивен Фрай - Хроники Фрая

Снова приехав в Манчестер, чтобы сниматься в продолжении «На природе», мы стали отдавать свободное время сочинению скетчей для «Хрустального куба». Теперь мы были свободны от боязни не поспеть за редкостно плодовитым Беном и написали сценарий за срок, который для нас был коротким, хотя Бену он показался бы свидетельством нестерпимого творческого тупика. И сценарий у нас получился очень неплохой. Я считаю, что вправе сказать это, поскольку на Би-би-си решили одним только пробным выпуском и ограничиться; с учетом и этого обстоятельства, и моей архетипически британской гордыни неудачника, я, сказав, что остался доволен нашей работой, вряд ли покажусь вам бахвалом. Сейчас этот пробный выпуск, как и большинство ему подобных, пылится где-то в YouTube . Если вам удастся отыскать его, вы увидите, что первые сорок секунд идут без звука. Помимо технических накладок, вы заметите также, что и в рассуждении комичности там далеко не все в порядке. Мы были молоды, неуклюжи и нередко неумелы, и все-таки в этом выпуске присутствовало несколько ростков хороших идей, пытавшихся пробиться к свету и воздуху. Джон Сэвидент, широко известный ныне благодаря его работе в «Улице коронации», великолепно исполнил роль епископа Хорли, Артур Бостром, которому предстояло стать в «Алло, алло!» офицером Грабтри, сыграл замечательно тупого подопытного генетических экспериментов, а Робби Колтрейн был, как всегда, безупречен в роли нелепого кинорежиссера-мачо.

Если решение Би-би-си не снимать «Хрустальный куб» и разочаровало, расстроило или оскорбило меня, я был слишком горд, чтобы показать это. К тому же мне было чем заняться — предложения работы, комедийной и иной, поступать продолжали. Одной из них стало сотрудничество с Роуэном Аткинсоном в сочинении сценария для Дэвида Паттнема. Идея состояла в создании английских «Каникул господина Юло» — фильма, в котором Роуэн, простак за границей, оказывается, сам того не замечая, вовлеченным в уголовщину. [138] Классическая комедия французского режиссера Жака Тати (1953 г.), в которой чинный отдых горожан на природе нарушает появление экстравагантного мсье Юло, у которого свои представления об отдыхе. Персонаж этот был, по сути дела, мистером Бином, но поторопившимся лет на десять с появлением на свет.

Между визитами в Манчестер, которых требовали съемки «На природе 2», я приезжал к Роуэну и его подруге Лесли Эш. Должен признаться, их дом в Оксфордшире был для меня ослепительным символом того, что может дать человеку комедия. «Астон-Мартин» на подъездной дорожке, заросший глициниями фасад георгианского, сложенного из сочных тонов тесаного камня дома, стоящий неподалеку от него коттедж, теннисный корт, спускающиеся к реке лужайки и плодовые сады — все это казалось мне таким фантастически великолепным, таким неопределимо зрелым, таким недостижимым.

Мы устраивались в коттедже, я отстукивал на «Би-би-си Микро» мои заготовки. Мы сочинили сцену, в которой молодая француженка обучает персонажа Роуэна французской скороговорке: « Dido dîna, dit-on, du dos dodu d’un dodu dindon » («Дидона съедала, как говорят, огромную спину огромной индейки»). Бинообразный персонаж Роуэна честно пытается повторить ее. На протяжении фильма, решили мы, он, едва ему выпадет свободная минута, будет бормотать это «ду-ду-ду-ду-ду», озадачивая окружающих. Вот почти и все, что я помню о фильме, который в следующие несколько месяцев тихо испустил дух, как то происходит с 99 процентами всех кинопроектов. А между тем все больше и больше времени начинала отнимать у меня журналистика.

С начала и до середины восьмидесятых журнальная индустрия Британии переживала бум. «Татлер», «Харперз-энд-Куин» и вновь оживший «Вэнити Фэйр» — то, что можно назвать «сектором принцессы Ди», — обострили аппетит публики к информации о делишках слоанских рейнджеров, убранстве их кухонь и загородных домов, о гостях, которых они приглашают на свои приемы. «Вог» и «Космополитен» пользовались успехом у людей, следивших за модой и сексуально искушенных, «Сити Лимитс» и «Тайм Аут» продавались везде и всюду, The Face Ника Логана обратился в диктатора молодежной моды и классного стиля — в то время, когда употребление слова «классный» еще считалось классным. Несколько лет спустя Логан доказал, основав метросексуальную avant la lettre [140] Ранний, не вполне оформившийся (фр.) . «Арену», что глянцевые журналы могут читать и мужчины. Я написал некоторое количество статей для этого журнала и литературных обзоров для ныне покойного «Слушателя» — еженедельника, который издавала Би-би-си.

Главным редактором «Слушателя» был, когда я начал работать там, Рассел Туиск — носитель фамилии, блиставшей красотой столь непревзойденной, что я согласился бы писать для него, даже если бы он издавал «Ежемесячник сатанистов-детоубийц». Его литературный редактор Линни Трасс прославилась впоследствии как автор книги «Казнить нельзя помиловать». Я не помню ни одного случая, в котором мне довелось пасть жертвой ее «нулевой терпимости в отношении к пунктуации»; [141] Полное название книги Линн Трасс переводится как «Казнить нельзя помиловать. Нулевая терпимость в отношении к пунктуации». возможно, она правила мои сочинения, не извещая меня об этом.

Некоторое время спустя Туиска сменил Алан Корен, бывший моим героем еще в те времена, когда он редактировал «Панч». Корен предложил мне оставить книжные обзоры и писать взамен регулярную колонку, и в течение года с чем-то я каждую неделю сочинял для журнала статью на любую предложенную им тему.

К этому времени я обзавелся факсом. Став моей собственностью, сей новый, чарующий образчик технологических достижений год или около того простоял, нелюбимый и неиспользуемый, на моем письменном столе. Я не был знаком ни с одним другим обладателем такой машинки, так что пообщаться бедняжке было попросту не с кем. Быть единственным известным тебе обладателем факса — это примерно то же, что быть единственным известным тебе обладателем теннисной ракетки.

В один прекрасный день (я сильно забегаю вперед, но, по-моему, этой истории самое место именно здесь) мне позвонил Майк Оккрент. Мюзикл «Я и моя девушка» уже пошел к тому времени в Вест-Энде, и все мы разволновались, услышав, что на нем побывали Стивен Сондхайм и Хэл Принс, приславшие затем Майку восторженное письмо.

— Я сказал Сондхайму, что у вас имеется факс, — сказал Майк.

— Верно, имеется. — К чему он это говорит, я не сообразил. — Насколько я понимаю… э-э… а в чем дело?

— Он поинтересовался, есть ли у меня знакомый с факсом. Вы — единственный, кого я смог припомнить. Он собирается позвонить вам. Вы не против?