Василий Захарченко - Олег Антонов

Такой „самолет для всех“ внесет в жизнь новый элемент.

Вместе с электрификацией, кооперацией и радио они сделают жизнь удобной, легкой и культурной. Они оздоровят крестьянское хозяйство и облегчат работу землемеров, давая с помощью воздушной фотографии идеально точные и наглядные планы любой близлежащей местности. Вот для чего нам нужны планеры и для чего они служат…

Планер — ступень, ведущая в небо.

В случае удачного испытания планер кружка планеристов Саратовского губернского отдела ОДВФ будет также превращен в слабосильный самолет…

Итак: „Даешь небеса!“»

Свои соображения молодой автор подтверждал делом. Еще до начала соревнований журнал «Самолет» писал о конструкции Антонова:

«Саратовский кружок планеристов предоставил в спорт-секцию ОДВФ интересный, хорошо разработанный чертеж планера системы организатора кружка т. Антонова. Планер-моноплан со свободно несущими крыльями умело рассчитан и обещает дать хорошие результаты…

При конструировании принята в соображение возможность установки легкого мотора». Поражаешься тому, что почти такие же слова я слышал от Олега Константиновича более чем через полвека, когда на склонах того же Коктебеля мы проводили совместно Первый всесоюзный слет дельтапланеристов.

Выступая перед участниками слета, Антонов не изменил себе — он за сверхлегкую авиацию в народном хозяйстве, за те же «мотоциклетки» в воздухе для нужд промышленности и сельского хозяйства.

Видимо, сквозь всю свою жизнь пронес Олег Константинович эту добрую идею превращения планеров в мотопланеры, а через полвека — дельтапланов в мотодельтапланы. Читая строки из книги 18-летного юноши, мы удивляемся зрелости его мысли.

Эта зрелость проявилась и в, подходе к первому планеру «Голубь». А всего разнообразных планеров только за период с 1924 по 1960 год было создано Антоновым 47.

Предрешая строительство первого планера, Олег Антонов, Сергей Мошин и Коля Дьяконов построили огромного коробчатого змея по опубликованным чертежам австралийца Лауренса Харграйва. Змей этот с успехом летал над Саратовом, над Кумысной поляной, вызывая удивление и восторг окружающих.

— Ишь какой ящик запустили. Да на нем и летать можно… — Нет, летать ребята собирались на «Голубе». И когда вдруг они получили предложение участвовать во втором слете в Коктебеле, они с радостью согласились.

— Лишь бы успеть закончить планер. Дела еще много.

Олег и Женя Браварский не выходили из зала техникума, ставшего тесным после сборки в нем летательного аппарата.

Две девушки-комсомолки, присланные на подмогу тем же Голубевым, раскраивали полотно. Сами ребята садились за шитье, делали колеса из кругов венских стульев, точили рычаг управления.

В шесть часов к техникуму подъехала подвода, а в восемь отходил поезд. Как и всегда, в последнюю минуту выяснилось, что планер не проходит сквозь широко распахнутые двери техникума. Что делать?

Ребята поднажали и с треском протащили хрупкую конструкцию сквозь дверной проем.

Тринадцать суток под проливным дождем Олег Антонов и Женя Браварский на платформе, едва прикрытой дырявым брезентом, везли свое сокровище в заветный Крым, где ребята еще никогда не были.

Плясали и прыгали от холода, пытаясь просохнуть в редкие перерывы между очередным «поливом». Голодали — о каких буфетах на остановках могла идти речь в краю, где лютовал голод. Но молодость и страсть победили. Поезд наконец почти через полмесяца прибыл в Феодосию.

На крымских мажарах — нескладных повозках, приспособленных перевозить что угодно, кроме самолета, бесценный груз привезли наконец в заветный Коктебель.

Перед глазами юношей предстал неповторимый по диковатой красоте своей горный пейзаж Крыма. Синяя-синяя бухта, отороченная блекло-желтым кружевом пляжей, голубовато-сизые холмы во главе с Узун-Сырт — Столовой горой, с почти отвесным обрывом в сторону бухты и пологим склоном к северу, густо поросшим травой и мелким кустарником.

И над всем этим царственно парил, вздымаясь в небо базальтовыми столбами и пиками, неповторимо красивый, одновременно грозный и пленительный Карадаг — Черная гора.

Словно врубив в голубую толщу неба каменный силуэт профиля Пушкина, Карадаг показался ребятам колдовским и прекрасным.

Как заколдованные замерли они, когда экзотическая повозка остановилась наконец на заветном склоне Караоба. Здесь разместился лагерь и техком, определивший, кому предстоит впервые подняться в воздух, устремляясь туда, в сторону голубого залива.

А что за люди здесь собрались?

Сегодня их имена знает вся страна, но ведь тогда-то многие из них были неизвестны.

Ильюшин, Арцеулов, Тихонравов, Пышнов, Жабров, Толстых, Невдачин — все они создатели оригинальных планеров второго и первого слетов.

Только сейчас заметил Олег, какой жалкий вид приобрел его «Голубь» после почти полумесячного путешествия по железной дороге. Картон облицовки (передняя кромка крыла) под дождями промок и потерял форму. Полотно провисло. Рулевое управление производит жалкое впечатление.

— Бог мой, что делать? Техком не допустит к полетам.

— Конечно, не допустит, — грустно констатировал Браварский.

— Ничего, будем бороться. Надо реставрировать «Голубя».

У москвичей все было побогаче. Вместо картона — тонкая, выгнутая фанера; прекрасные стальные тросики.

— Порядок, — констатировал Олег…

Киевляне, возглавляемые одержимым и страстным планеристом и летчиком Якимчуком, привезли чудесный аппарат УПИ — Киевского политехнического института. Планер сделан добротно — по-самолетному, и не зря он завоевывает позднее первое место.

Один бог знает, как удалось двум саратовским юношам довести до кондиции свой изрядно потрепанный в дороге планер.

Выручил вконец разбитый «Комсомолец», на котором погиб летчик Клементьев. В честь пилота и гору эту по единодушному решению планеристов впоследствии так и назвали горой Клементьева. С разбитого «Комсомольца» Олег переставил на «Голубь» управление. Подошло…

Планер выдержал и нехитрую проверку на прочность. Что поделаешь, первые шаги. Шесть, человек брали летательный аппарат за крылья, трое забирались в кабину. Аппарат встряхивали. Если он не ломался — можно летать!

С ужасом вспоминали Олег и Женя, как трещал их планер, когда его вытаскивали в Саратове из помещения техникума Ведь что-то лопалось тогда с треском… Но нет, запас прочности не подвел. Планер выдержал все испытания.

Разрешение на вылет дано. Профессиональный летчик Валентин Михайлович Зернов садится за управление. Ребята натягивают резиновый трос и…

«Голубь» не взлетает. Он делает несколько коротких прыжков и скользит по траве пологих склонов.