Василий Захарченко - Олег Антонов

Перед нами решение лауреатов Ленинской премии за 1962 г.«…Считаем необходимым, в интересах более справедливого распределения премий между руководящими работниками и остальными исполнителями, отказаться полностью от денежных премий».

Подписи:

Антонов, Белолипецкий, Сенчук, Шахатуни, Гельприн.

А сколько работы и такта — в материальном, психологическом планах проявлял Олег Константинович как депутат Верховного Совета СССР при решении наиболее острых проблем обыденной нашей жизни. Стоит привести лишь два примера.

Первый — это письмо Никите Сергеевичу Хрущеву по поводу рабочих поселков и прямой ответственности за их состояние руководства предприятий. Олег Константинович уже видел результаты наступавшего застоя (осмелюсь заметить: а может, это в чем-то и стабильность?). Но он видел и нечто несомненно негативное: расширяющийся разрыв между народом и «наверху стоящими».

Вот красноречивый документ против прокламируемого положения «мы и они». Но с каким тактом составлено это гневное письмо. «Об улучшении культуры и быта в рабочих поселках промышленных предприятий»!..

«29 лет, практически без перерыва, я живу в различных рабочих поселках различных авиационных предприятий в Москве, Новосибирске и Киеве и хорошо знаком с бытом этих поселков.

Многолетние наблюдения привели меня к выводу, что, как правило, директора, а также основные руководящие работники предприятий редко живут в таких рабочих поселках и часто стремятся устроиться в более или менее обустроенной части города.

…Тот факт, что все руководящие работники предприятия, могущие влиять на строительство, условия быта и культуры в рабочем поселке, живут в отрыве от поселка, несомненно отрицательно сказывается на улучшении этих бытовых и культурных условий.

…Однако несомненно, что если хотя бы и не все, а только некоторые руководители предприятия проживали в рабочем поселке, то это положительно сказалось бы на улучшении культурно-бытовых условий живущих в этом поселке.

Так, например, я считаю, что зам. директора по социально-бытовым вопросам обязательно должен жить в рабочем поселке.

Совершенно недопустимо, чтобы этот руководитель, прямой обязанностью которого является забота о людях, жил в отрыве от коллектива, пользовался удобствами жизни в центре города.

Я думаю, что это мероприятие, не требующее от государства никаких затрат, приведет к очень быстрому улучшению бытовых и культурных условий в рабочих поселках, где живет едва ли не основная, и притом наиболее квалифицированная часть рабочих и инженерно-технических работников промышленных предприятий.

Антонов О. К. 11-8-59 г.».

Второй пример — забота о судьбах детей. Генеральный конструктор верен себе — расчетами подтверждает он свои соображения по одному из наиболее болезненных вопросов нашего быта.

«…Пока нет детей, все идет хорошо и доставшаяся нам в наследство от старого общества ханжеская поговорка „с милым и в шалаше рай“ с грехом пополам оправдывается.

Но вот рождается ребенок. Тут бы радоваться новому счастью, но начинаются трудности из-за тесноты.

Что делать? Родители, как правило, живут в другом городе. Пригласить няню молодая чета не может: не позволяет бюджет, да и негде ее поселить.

Хорошо, если при квартире или доме есть хоть маленький садик. Сад разрешает многие вопросы: можно открыть дверь и выпустить всех пастись на травку.

А если садика нет?

Семья начинает просить „расширения“, то есть переезда в другую, более обширную квартиру.

Вот если бы можно малыша держать в яслях круглосуточно, пяти летнюю Галочку в детском садике, а школьников — Петю и Марусю — в школе с продленным днем! Тогда с переездом в новую квартиру можно было бы подождать…

Дети! Вот главная забота в советской семье. Хорошо детям — всем хорошо! Но тем не менее детских садов, яслей, домов матери-ребенка все еще не хватает и в городе, и в деревне. Нужда в них не меньшая, а, пожалуй, большая, чем в жилье.

Простые расчеты показывают, что для смягчения нужды в жилье строительство детских учреждений важнее и эффективнее, чем строительство самого жилья. Это не парадокс.

В самом деле: стоимость, например, комбинированного сада-ясель на 135 детей равна стоимости 20 двухкомнатных или 35 однокомнатных квартир.

В 35 однокомнатных квартирах могут жить с молодыми родителями 35 детей, в 20 двухкомнатных — до 40 детей.

Таким образом, если вкладывать средства в детские учреждения, а не в жилье, то улучшение бытовых условий не 30–35 семей с 35–40 детьми, а 67—135 семей за счет размещения детей в детских учреждениях.

Необходимо в интересах быстрейшего смягчения положения в жилье, в интересах благополучия наших детей, их воспитания в духе коллективизма и товарищества, в интересах их здоровья и всего общества в целом развернуть гигантское, небывалое строительство детских учреждений…»

Такую же заботу, не смущаясь наличием осатаневшей бюрократии, проявлял Антонов и в отношении судеб отдельных людей. А если кто-либо из них имел отношение к авиации, это как бы обязывало Антонова быть к этому человеку еще более внимательным.

Одним из таких людей волею судеб оказался итальянец, авиаконструктор Роберт Людвигович Бартини, коммунист, бежавший из фашистской Италии в нашу страну. Сложной была его жизнь, полная взлетов и падений. О ней мы рассказывали в начале книги.

Неизменно Олег Константинович Антонов поддерживал Бартини в его разносторонней деятельности как коммуниста, ученого и гражданина.

— Роберт Людвигович Бартини; не многим было знакомо это имя, — говорил конструктор. — Но в авиационных кругах и у всех, кто знал его и его работы, его удивительную судьбу, имя это вызывало глубокое уважение.

Твердая убежденность коммуниста в необходимости своего личного участия в великой борьбе за построение светлого будущего человечества была в течение всей жизни путеводным звеном. Роберт Людвигович Бартини был и конструктором, и исследователем, и ученым, пристально вглядывавшимся в глубины строения материи, в тайну пространства и времени. Энциклопедичность его знаний, широта инженерного и научного кругозора позволили ему беспрестанно выдвигать новые предложения, быть «генератором идей».

Эти идеи намного опережали свое время, и поэтому лишь часть из них воплотилась в металл, сыграв положительную роль катализатора прогресса нашей авиационной техники.

Роберт Людвигович был смел смелостью знания, убежденностью в правоте своих выводов. Он не боялся критики, подчас несправедливой, не боялся гибели части своих замыслов и начинал все снова и снова, с той же силой убежденности, с тем же богатством мыслей, с той же настойчивостью.