Виктор Салошенко - Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.

Аудитория молча слушала, поражаясь неожиданному повороту событий. Только один из присутствующих несмело произнес:

— Кажется, это радуга!

— Совершенно верно! — поддержал Голубь угадавшего смысл поэтической загадки. — Речь идет именно о радуге. Да, это радуга!

В ту пору мало кто знал, что Голубь время от времени перечитывает поэзию, копается в литературных произведениях, отыскивая в них что‑то сокровенное и необходимое только ему. Вот и тогда он, перечитывая литературу, наткнулся на строчки одного из любимых поэтов Василия Андреевича Жуковского, имя которого хорошо запомнилось ему еще со школы. В каждом поэте или писателе, которые являлись избранниками его сердца, он находил пример для подражания. Он, комсомольский, партийный и советский работник, словно сам желал перевоплотиться и заговорить с народом простым, но поэтическим словом. Он брал книгу и, перелистывая ее страницы, наслаждался удачной строчкой либо строфой. Он словно готовил себя в «герои нашего времени», оставляя простор для творческой фантазии, в то же время являясь на людях весьма сдержанным, порой строгим и рациональным руководителем.

И все же он увлекался поэзией, да и самой натурой Василия Жуковского. Казалось, Николай Яковлевич знал о нем если не все, то очень многое. Например, то, что Пушкин называл поэта: «Всего прекрасного певец», наряду с К. Н. Батюшковым считал его своим литературным учителем.

Словом, как уяснил внимательный читатель, Николай

Яковлевич Голубь, председатель Краснодарского крайисполкома, то есть законный правитель Кубани, являлся натурой тонкой и поэтической, о чем догадывались немногие даже из его близкого окружения.

Особую заинтересованность проявлял Николай Яковлевич к личности другого, не менее выдающегося соотечественника — знаменитого тенора Леонида Собинова. Из истории он знал, что краевой центр, бывший Екатеринодар, с именем Л. Собинова связывали четыре незабываемые встречи — концерты, на которых, по высказываниям современников, «кристаллизовалась, как многоцветный алмаз, сокровенная сущность русской души». Он живо представлял: весь уже зеленый, до краев наполненный солнцем и мартовским теплом Екатеринодар 1900 года, только переступивший порог первой весны XX столетия, ждал в гости «короля теноров» Леонида Собинова. Об этом аршинными буквами кричали афиши, расклеенные на тумбах. Об этом говорили на улицах, в студенческих аудиториях и просто в семейном кругу. Об этом, как о событии очень значительном, писала газета «Кубанские областные ведомости»: «Нашей кубанской публике так редко приходится слышать оперы, 1–2 раза в 10–15 лег, да еще в хорошем составе, что прослушать их в исполнении Собинова будет истинным наслаждением».

В этих словах не было преувеличения. Имя Леонида Собинова, одного из выдающихся представителей русской классической вокальной школы, известно в то время было не только в России, но и в Европе. Ожидаемый приезд Собинова вызвал такой интерес екатеринодарцев, что билеты на концерт были раскуплены за две недели до его начала. Певец приехал вместе с артистами императорской московской оперы, в том числе и с уже знакомым кубанцам С. Г. Власовым.

И вот Н. Я. Голубь в мастерской краснодарских скульпторов. Прислушивается, проявляет заинтересованность…

25 марта 1981 года на здании бывшего Второго общественного собрания была открыта мемориальная доска, посвященная памяти Л. В. Собинова: барельеф из белого мрамора, выполненный краснодарскими скульпторами А. Аполлоновым и Н. Бугаевым.

Было у него и другое увлечение, как казалось, более серьезное и основательное с учетом характера его работы. Дело было в том, что Николай Яковлевич в свое время очно окончил агрономический факультет Кубанского сельхозинститута. Затем некоторое время он работал в колхозе на рядовой и руководящей работе, оставаясь при этом страстным почитателем агрономической науки. Любовь к земле привил ему впоследствии известный председатель колхоза «Красная звезда» станицы Пластуновской Динского района Василий Кириллович Сивак. Именно там Николай Яковлевич прошел школу земледелия, приобрел широкие агрономические познания. Кстати, в этой станице нашел он и невесту, затем будущую жену — дочь председателя колхоза красавицу Людмилу. Так вот, достав в Москве книгу Александра Васильевича Чаянова, детально ее изучая, с радостью обнаружил множество совпадений в научных взглядах с необоснованно репрессированным ученым — экономистом.

Особенно ему нравилась работа А. В. Чаянова «Участковая агрономия и организационный план крестьянского хозяйства». Николая Яковлевича приятно поражала не только молодость автора, написавшего научный труд, но и глубина, и широта его научного мышления, свойственная людям смелым, наблюдательным и, безусловно, одаренным. Да и как было не восхищаться следующими строками из этой книги: «Могут возразить, что работа агронома в конечном итоге — искусство, что нельзя научиться быть агрономом, но в ответ на это можно перефразировать известную фразу И. А. Стебута и сказать, что наука не может сделать человека агрономом, но она может сильно помочь ему сделаться агрономом».

Или эти слова: «Теперь же этой помощи не существует, ибо общественная агрономия не только не обобщила свой опыт, но даже не делала попыток воспользоваться обобщением родственных дисциплин: педагогики, коллективной психологии и пр.

Благодаря этому не только новые работники общественной агрономии часто бродят впотьмах, но даже вся русская агрономия не может, в частности, точно определить и выразить в конечных обобщениях весь смысл перехода от уездной агрономии к участковому типу».

И вместе с автором Николай Яковлевич как бы мысленно ему вторил: «Года два назад, обобщая впечатления от истории бельгийской общественной агрономии, нам пришлось попытаться дать общее определение задач агрономической помощи населению, которое и формулировалось в трех следующих пунктах:

1) ввести в народное хозяйство страны усовершенствованные методы техники земледелия и скотоводства;

2) изменить организационный план хозяйств в сторону большего соответствия текущим условиям экономической действительности страны;

3) организовать местное население в союзы и группы, которые, с одной стороны, путем кооперативного обобщения отдельных сторон производства увеличили бы силу хозяйства; а с другой стороны, взяли бы на себя закрепление и дальнейшее угулбление реформы народного хозяйства.

Эти предложения в силу своей общности могут быть приложены к агрономической работе любой страны.

Однако хотелось бы теперь дополнить это определение, оттенив то, что, по нашему мнению, и делает агрономию общественной, — ту конечную социальную цель, которую преследует этот институт».