Виктор Салошенко - Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.

На беседах с ответственными работниками ЦК КПСС, наводнившими край, а по сути допросах, Николай Яковлевич Голубь держался с достоинством. От своих добрых отношений с С. Ф. Медуновым, как иные, не открещивался, а занимал откровенную и честную позицию. Комиссию удовлетворили ответы Н. Я. Голубя, и он продолжил работу в прежней должности председателя крайисполкома. С. Ф. Медунова без «шума» перевели на должность заместителя министра плодоовощного хозяйства страны, и якобы страсти улеглись, а дело временно прикрыли.

Конечно, это была всего лишь очень искусная и принятая в партийные времена инсценировка: Медунова через короткий срок от этой должности освободили и отправили на пенсию, исключив из партии и лишив звания Героя Социалистического Труда. На краснодарской краевой Доске почета, где нанесены фамилии Героев Социалистического Труда, имя Медунова было тщательно затерто.

Николай Яковлевич Голубь оказался в двойственном положении. С одной стороны, все понимали: более достойной по своим морально — политическим, волевым и профессиональным качествам кандидатуры на должность партийного руководителя края не было. С другой — тень, которая падала от опальной фигуры Медунова, не позволяла ее занять.

В ЦК КПСС было принято решение направить на Кубань своего руководителя. Им в июне 1982 года оказался бывший заместитель председателя Совета Министров РСФСР, а затем Чрезвычайный и Полномочный Посол на Кубе Виталий Иванович Воротников.

У Николая Яковлевича как бы открылось второе дыхание, тем более, что все его действия В. И. Воротников искренне поддерживал, с ним ему также удалось наладить доверительные отношения.

Дуэт В. И. Воротников — Н. Я. Голубь был скоротечным: всего год, с июня 1982 по июль 1983 года. Николай Яковлевич продолжал работать в должности председателя крайисполкома, но уже с третьим по счету партийным руководителем края, которым при поддержке М. С. Горбачева стал выходец с Кубани — Г. П. Разумовский. С ним он работал еще два года.

В январе 1985 года Николая Яковлевича Голубя переводят в Москву, где его назначают на высокий и ответственный пост: министром продовольствия России. Он возглавляет организованное по его инициативе Кубанское землячество, ведет большую общественную работу. Но ни на один день не порывает своей связи с кубанской землей, которая родила его и воспитала.

Он, словно заботливую мать, до сих пор вспоминает и горячо любит Кубань и ее замечательный народ.

Владимир Николаевич Щербак, в январе 1985 года сменивший Н. Я. Голубя, был известен мне много раньше, когда он, еще и не подозревая о своей головокружительной карьере, начинал весьма устойчивое, без взлетов, особых рывков и неожиданностей, сплошь и рядом имевших место в партийной и советской работе, свое неуклонное восхождение. На мой взгляд, служебное продвижение В. Н. Щербака было обусловлено особенностями его натуры: большой работоспособностью и умением вовремя сказать, а еще более — промолчать в нужный момент. Эти два обстоятельства, безусловно, характеризовали главного инженера, а затем директора крупнейшего в крае Крымского ордена Ленина консервного комбината, с лучшей стороны. К тому же был он внимательным и приветливым хозяином. Мне почему‑то отчетливо врезалось в память одно посещение комбината, еще в пору моей комсомольской работы. Особенно запомнились голубые директорские глаза и неумелое, но искреннее желание угостить нас «по — кубански» в завершение нашего пребывания на комбинате.

— Знаете, — молодым баском произносил Владимир Николаевич, — мы ведь приняли на 1972 год, чтобы достойно встретить 50–летие образования СССР, высокие обязательства… Во — первых, — решительно загибал он пальцы, — необходимо будет обеспечить весь прирост объема производства за счет повышения производительности труда, дать стране

1 миллион 100 тысяч условных банок консервов, реализовать продукции сверх плана… Затем, — энергично продолжил он, — путем внедрения саратовской системы бездефек тного изготовления продукции увеличить выпуск консервов высших сортов…

Он внимательно осмотрел нас своими живыми глазами и продолжил, как бы взвешивая наши производственные познания:

— Добиться присвоения государственного Знака качества одному образцу консервов, сдать в эксплуатацию первую очередь лакопечатного цеха, освоить линию по механизированной очистке овощей, кроме того, оказать шефскую помощь соседнему колхозу «Сопка героев»… Посему, — закончил он, — вызываем на соревнование коллектив Адыгейского консервного комбината…

Нас немного утомило это, казалось, бесконечное перечисление «добиться, повысить и освоить», но мы, комсомольские идеологи, тогда еще сумели разглядеть в Щербаке крепкого производственника и не только приветливого, но и рачительного хозяина. Конечно, в завершение беседы, по неизменной традиции консервщиков, была подана «кровавая Мэри». Делалось это просто: Владимир Николаевич наливал каждому из нас в стакан немного спирта и разбавлял доверху томатным соком, спирт всплывал, и мы с радостным удовольствием отправляли напиток в свои желудки, тут же «закусывая» томатным соком. Рекомендую: хорошая штука! Дело было, однако, не в этом. Именно в те годы Владимир Николаевич Щербак как волею обстоятельств, так и по инициативе крайкома КПСС, которым в ту пору руководил С. Ф. Медунов, начал свое стремительное и, вне сомнения, заслуженное продвижение. Вначале его утвердили начальником краевого управления консервной промышленности, а вскоре пригласили на ответственную работу в краевой комитет КПСС. И здесь нас вновь свели «производственные» обстоятельства: нам практически одновременно предложили новые высокие должности. Владимиру Николаевичу — пост заведующего отделом легкой и пищевой промышленности крайкома партии, а мне — заместителя председателя крайисполкома. С. Ф. Медунов в присутствии второго секретаря крайкома КПСС Н. Я. Голубя говорил нам: «Вам обоим оказано высокое доверие. Это не значит, однако, что завтра об этом узнает полкрая. До поры до времени надо уметь хранить партийные тайны. Завтра вылетайте на собеседование в ЦК КПСС и чтоб перед этим носа из московской гостиницы не показывали…»

Я не ожидал, что Щербак в буквальном смысле воспримет отеческое наставление Медунова, но на мое безвинное предложение поужинать где‑либо в московском ресторане ответил категорическим отказом. Он забрался под одеяло в номере на двоих и собрался было отдыхать. Молодость во мне бурлила и никак не хотела принимать во внимание «партийные» доводы Щербака: раз Медунов так сказал, значит из номера ни шагу…