Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

Во втором томе мне уже доводилось цитировать мысль Сталина о роли морали в политике, высказанную в марте 1939 года с трибуны XVIII съезда партии. По-моему, ее стоит напомнить, поскольку она выражает принципиальный подход советского лидера к данной проблеме. Итак, Сталин говорил: «Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об „измене, о предательстве“ и т.п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые прожженные буржуазные дипломаты» [8] И.В. Сталин. Вопросы ленинизма. М. 1947. С. 572. .

Современные критики Сталина, усматривающие во всей политике Сталина, как и в его целостной политической философии, небрежение к морали и нравственности, явно используют двойные стандарты, коль речь заходит о Сталине. В данном случае речь идет о соотношении морали и политики, а точнее, о том, всегда ли может политика реализма оставаться моральной. Это убедительно показал покойный ныне историк В. Кожинов в своей хорошо аргументированной и отличающейся глубиной книге по истории Советской России. Позволю себе привести довольно обширный отрывок из его книги, который относится к рассматриваемому периоду.

«Мы не прочь, – сказал генсек в самом тесном кругу (Ворошилов, Молотов, генсек Исполкома Коминтерна Георгий Димитров), – чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если бы руками Германии было бы расшатано положение богатейших капиталистических стран…». Ныне доктор исторических наук М.М. Наринский, цитируя эти суждения, комментирует: «Говоря о политике Советского Союза, Сталин цинично (выделено мною – В.К.) заметил: „Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались“».

Прежде всего следует внимательно вдуматься в эпитет «цинично», ибо по одной этой детали можно ясно понять существо нынешней «либеральной» историографии войны. В словах Сталина выражено типичнейшее и даже элементарнейшее отношение государственного деятеля какой-либо страны к войне, разразившейся между соперниками этой страны. Так, 23 июня 1941 года сенатор и будущий президент США Гарри Трумэн заявил не в узком кругу (как Сталин), а корреспонденту популярнейшей «Нью-Йорк Таймс»: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше!» [9] Вадим Кожинов. Россия. Век XX. (1939 – 1964). М. 2002. С. 24 – 25.

Пусть читатель меня простит, но я не могу ограничиться приведенным выше пассажем. Для большей убедительности позволю сослаться также на мнение столь крупного и уважаемого не только на Западе политика, каким был У. Черчилль. Он в своих мемуарах посчитал необходимым также коснуться вопроса о месте и роли морали в политике. Его точку зрения современные российские либеральные исследователи едва ли рискнут поставить под сомнение, а тем более упрекать его в цинизме. (Ведь это же не Сталин!)

Итак, Черчилль писал: «Нагорная проповедь – последнее слово христианской этики. Все уважают квакеров. Однако министры принимают на себя ответственность за управление государствами на иных условиях.

Их первый долг – поддерживать такие отношения с другими государствами, чтобы избегать столкновений и войны и сторониться агрессии в какой бы то ни было форме, будь то в националистических или идеологических целях. Однако безопасность государства, жизнь и свобода сограждан, которым они обязаны своим положением, позволяют и требуют не отказываться от применения силы в качестве последнего средства или когда возникает окончательное и твердое убеждение в ее необходимости. Если обстоятельства этого требуют, нужно применить силу. А если это так, то силу нужно применить в наиболее благоприятных для этого условиях. Нет никакой заслуги в том, чтобы оттянуть войну на год, если через год война будет гораздо тяжелее и ее труднее будет выиграть. Таковы мучительные дилеммы, с которыми человечество так часто сталкивалось на протяжении своей истории. Окончательный приговор в таких случаях может произнести только история в соответствии с фактами, которые были известны сторонам в момент события, а также с теми фактами, которые выяснились позже» [10] Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга первая. Тома 1 – 2. М. 1991. С. 145 – 146. .

Если под углом зрения, высказанного Черчиллем, подойти к оценке предвоенной политики Сталина, то вряд ли здесь уместны такие громко звучащие эпитеты, как циничная, аморальная, преступная и т.п., которые всегда находятся в арсенале тенденциозных оценщиков Сталина, его внешнеполитических акций и его поведения в сфере международных отношений. В дальнейшем я специально остановлюсь на конкретных вопросах, стоявших в повестке дня мировой политики тех лет, по которым Сталин принимал те или иные решения.

Заранее хочу оговориться – было бы в корне неверно любые акции вождя в предвоенных условиях квалифицировать только в качестве единственно возможных, разумных и продиктованных реальной обстановкой той эпохи. В его действиях наличествуют не только продуманные на широкую историческую перспективу действия, но и серьезные ошибки как стратегического, так и тактического порядка. Впрочем, в политике, как и в жизни, не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но в приложении к внешней политике ничегонеделание также относится к разряду ошибок самого серьезного плана. Особенно это касается ситуации предвоенной, когда требуется предпринимать действия самого широкого масштаба, от эффективности которых зачастую зависят судьбы не только самого политика, но и страны, руководимой им. С точки зрения этого критерия, Сталин, как показывают убедительные факты, не сидел сложа руки и не наблюдал пассивно, в какую сторону подует ветер истории. Он стремился вести государственный корабль таким курсом, чтобы ветер истории не только не мешал его продвижению к цели, но и всячески способствовал этому.

Кроме того, критикам Сталина нелишне будет не только помнить, но и справедливо оценивать некоторые самокритичные признания вождя. Правда, сделаны они уже после победы, но это не только не умаляет их значимости, но и придает им еще большую убедительность. Выступая 24 мая 1945 г. на приеме в честь командующих Красной Армии, он признал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 – 1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства, и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом» [11] И.В. Сталин . О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. 1946. 196 – 197. .