Владимир Голяховский - Американский доктор из России, или История успеха

— Замуж? Нет, замуж я не собираюсь. Поживу с моим бойфрэндом несколько лет, посмотрю — может, потом и выйду за него…

Потом такая пара годами живет совместно, называя себя «компаньонами». Понятие «семейная жизнь» у них сводится к устойчивой половой связи и чисто материальным отношениям.

Около половины всех женщин потом расходятся. При атрофии любви, замененной сексом, и независимых взглядах чувство союза сердец и душ у американок притуплено. А при агрессивности характера нет у них и необходимой для семейной жизни терпеливости. И далеко не все американки хотят рожать, предпочитая «готовый продукт» из малоразвитых стран — Китая, Румынии, Кореи, Мексики, а с недавних пор стали ездить за детьми в Россию и платить за них большие деньги… (России доллары нужны больше, чем дети!)

Еще одна характерная черта: из «хранительниц очага» американки превратились в женщин, живущих вообще без очага — большинство дома никогда еду не готовят. Около двух третей американских семей не едят дома вместе. Американки едят или в ресторанах, или по телефону заказывают еду домой. Эта черта передается и усваивается быстро. Одна русская бабушка приехала навестить дочку и двух внучек, 5 и 10 лет. Она взялась читать младшей внучке «Сказку о рыбаке и рыбке» и попросила старшую:

— Пока я читаю, ты приготовь нам всем что-нибудь поесть.

— Сейчас, это я мигом, — воскликнула десятилетняя девочка.

Бабушка была очень за нее горда. Но девочка набрала по телефону номер ближайшего ресторана и спросила бабушку:

— Что ты хочешь заказать?

Удивленная бабушка не представляла себе такой «готовки» в России. Но все-таки дочитала сказку: «…сидит старуха, а перед ней разбитое корыто» — и спросила внучек:

— Вы знаете, что такое корыто?

— Знаем! — воскликнули новые юные американки. — Это стиральная машина…

Почему американки предпочитают поздно выходить замуж, поздно рожать? Да потому что к браку и семейной жизни у многих из них выработалось отношение, которое раньше было только у мужчин: сначала они хотят «погулять», «перебеситься», а потом уж отохнуть в лоне семьи. Еще в школе, в пятом-шестом классе, девочек обучают пользоваться презервативами и противозачаточными таблетками. В классных комнатах для школьниц и школьников это — как игра. Но, выйдя из класса, чуть ли не все девочки начинают применять их (черным девочкам матери дают таблетки еще раньше). К восемнадцати годам, когда они оканчивают школы и поступают в колледжи, американские девушки уже имеют большой и разнообразный опыт сексуальной жизни.

А после восемнадцати, живя в общежитиях колледжей, они получают не только образование, но и еще больший опыт разгула и разврата всякого рода. Об этом много пишут в американской прессе. Есть такая игривая поговорка: «Чем интеллект выше, тем поцелуй ниже». Более 80 % американок после окончания колледжа сообщили, что занимались оральным сексом.

Я спросил одного нашего доктора-резидента, большого «ходока» по девочкам:

— Сколько у тебя в колледже уходило времени на то, чтобы переспать с новой девушкой?

Он ответил не задумавшись:

— Обычно — в тот же день, но не больше, чем два дня.

Однако не дай бог сказать что-нибудь в упрек американке, даже в шутку: можно легко нарваться на обвинение в антифеминизме, на грубый отпор и оскорбление. В этом с американками надо быть настороже. Любое, даже дружелюбное замечание, американка может счесть за sexual harassment — «сексуальное домогательство», пожаловаться начальству и даже подать в суд на «обидчика». В нашем госпитале был такой случай: молодой доктор-резидент, проходя по коридору, подошел к сидящей на стуле дежурной сестре и дружески похлопал ее по шее:

— Эй, как дела?

Она тотчас настрочила на него рапорт начальству и подала в суд.

Знаменитое на всю страну дело о сексуальном оскорблении возбудила черная американка Анита Хилл против кандидата в члены Верховного суда Томаса, тоже черного. Члены конгресса вынуждены были слушать, какие намеки он якобы ей делал. При самом тщательном разборе ее обвинения оказались несостоятельными.

Наряду с такой сверхчувствительностью американки могут считаться чемпионками в готовности пойти на любое публичное унижение за деньги. По ТУ идут представления «Кто хочет выйти замуж за миллионера?» и «Холостяк ищет невесту», в которых стремятся участвовать тысячи «средних» американок. Эти передачи с жадностью смотрят миллионы зрителей, большинство из них, разумеется, женщины. Вечер бесстыдной охоты за незнакомым богачом приносит участницам короткую, но громкую славу. И хотя, казалось бы, участие в таких шоу позорно для порядочной женщины, в Америке и на это есть поговорка: «Shame is fame» — «Позор — это слава». В печати упоминаются то и дело случаи, когда так называемые «порядочные американки» за деньги снимались для порнографических журналов.

Я всю жизнь был поклонником женщин и уж совсем не женоненавистником. Приехав в Америку, я понял, что устоявшаяся демократия и материально благополучная жизнь создали из американок, возможно, будущий тип всех женщин мира. Они интересны оригинальностью поведения и нескрываемой сексуальностью. И я не собирался одностороннее-критически представлять здесь американок. Но я не могу поклоняться в женщинах только их социальным и правовым достижениям. Женщина должна быть женщиной, предметом и источником любви, хранительницей семейного очага. Если ничего этого в ней нет, восторгаться ею довольно трудно.

В России говорят «мир тесен», в Америке — «мир мал». Он действительно и мал и тесен. Подтверждением этому стало письмо, которое я неожиданно получил.

Каждый день меня на работе ждало много почты, заботливо разобранной Изабеллой. В основном, это были чеки от разных страховых компаний, запросы от них на дополнительную документацию о пациентах и другие деловые бумаги — анализы моих пациентов, переписка с журналами, приглашения принять участие в семинарах и выступить на конференциях. Закончив во второй половине дня операции, я звонил ей по внутреннему телефону:

— Изабелла, какие у нас дела? Что-нибудь срочное? Ничего? Тогда раздувайте самовар — я иду в кабинет.

Это был принятый между нами шутливый жаргон, чтобы она согрела чайник для моего послеоперационного кофе.

Финансовые бумаги были в ее полном распоряжении, она их складывала для отчета в ассоциацию ортопедов, а мне о них только докладывала:

— Владимир, пришли чеки от трех страховых компаний.

— Сколько?

— Пять тысяч семьсот.

— Что так мало? — я всегда говорил «мало», это тоже был шутливый жаргон.

— Зато две компании вообще ничего не заплатили. Опять просят дополнительные сведения об операциях, хотя я уже им посылала. Придется еще раз посылать.