Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

— Вот до чего развинтился народ!… сокрушался Боженко, отправлялся в каюту и терпеливо дожидался вызванного. Придет. Куда денется. Вот только изготовится для «чистосердечного раскаяния». Ниже штабной палубы, в матросские низы, Боженко уже не рисковал спускаться.

— Там-то они могут вырубить свет, набить мне морду, а уж потом послать на х…! — совершенно справедливо полагал Боженко.

Надо ли говорить о том, какая царская жизнь настала у Боженко, когда на борт плавказармы прибыла полутысячная толпа судостроителей, вооруженных всем необходимым для экстренной отделки нового корабля. Полтора месяца райской жизни, заполненной до краев всеми благами, в том числе «шилом», вином и женщинами. Судостроители срочно, на десяток дней, съехали, но началась подготовка плавказармы к кратковременному размещению «царственных» особ, что сулило неплохие перспективы.

Боженко преобразился. Временами был совершенно трезв и весьма деятелен. Носился метеором между причалом и многочисленными провизионками и кладовыми, в которые выгружалось материально-техническое обеспечение предстоящего визита высоких гостей. Начальник тыла, контролирующий подготовку плавказармы и загрузку «спецресурса», даже восхитился преображением Боженко.

— День не пьешь и то человеком становишься! А если бы ты и ночью не квасил — цены бы тебе не было!… — просипел как-то начальник тыла, прикуривая новую сигарету от бычка предыдущей, уже обжигающей ему губы.

Курильщиком и матерщинником он был отъявленным и неисправимым. В этом его монологе — матерщина опущена сознательно. Иначе было бы не уловить смысла того, что он хотел сказать Боженко, пребывая в благодушии.

— Но ты вот что, х… с бугра! Имей ввиду, комдив до того ох…л от тебя, что заготовил бумаги на подпись Главкому и Министру Обороны, чтобы выпиз…ть тебя со службы к е…й матери!… — посвятил он Боженко в перспективу.

— Ну и х… с ним!… — ершисто среагировал Боженко.

— Мы еще посмотрим, что у него из этого получится, — подумал он, не раскрывая своего замысла начальнику тыла.

В последние три дня перед приездом Министра Обороны и Главкома ВМФ, на ПКЗ побывали начальники всех уровней от комдива до начальника штаба флота. Боженко, отутюженный, розовощекий, всегда был на виду. Деятелен и подобострастен, «врубался» в указания мгновенно и мгновенно же их исполнял, чем приводил начальников в несказанное умиротворение.

И вот настал день испытаний.

— В минном деле, как нигде, вся загвоздка в щеколде, — талдычил себе Боженко, подразумевая несколько иное.

Услужливость и расторопность взял на вооружение Боженко против злонамеренных намерений комдива. И весьма в этом преуспел. Первым его залпом, пристрелочным… по комдиву, было руководство «чаепитием» высоких гостей. Распорядитель, весь в белоснежном, накрахмаленном одеянии, умело руководящий матросами-вестовыми и всем процессом чаепития, привлек к себе внимание всей свиты. Без исключения. Комдива с его бумагами Боженко взял в «вилку» во время обеда. Под звон хрусталя и столового инструментария. Обед был «по-флотски» гостеприимно-хлебосольным.

Боженко дирижировал процессом безукоризненно, и если бы не намерения высоких гостей продолжить работу после обеда, довел бы ситуацию до массового «брудершафта». Комдив почувствовал «накрытие», но еще не отказался от своего намерения.

Гости после обеда совершили автовояж по окрестностям базы, решая вопросы дальнейшего развития инфраструктуры базы для обеспечения новых кораблей. Мороз-воевода добрался да маршальских костей даже сквозь соболиную подкладку шинелей. На робкое предложение флотского начальства «отведать» и финской сауны, А.А.Гречко неожиданно согласился.

— А что, Сергей Георгиевич (Главком ВМФ — Горшков С.Г.)?! Попаримся, да на вертолет, к самолету, и домой. Почивать будем в Москве…

Флотское начальство экстренно стало готовить к подписанию ворох бумаг, а Министр и Главком определились в сауну. Погреть старые косточки. Процесс отогрева контролировали флотские врачи.

Искушенным банщиком был… Правильно! Боженко.

Парил березовыми и эвкалиптовыми веничками. Плескал на камушки, раствор хрустально чистой водички с чешским пивом. Отпаивал брусничным соком и потчевал сказочно вкусной, царской ягодой морошкой и прочим не вообразимо вкусным и уместным. Промокал пот царственных тел первозданно чистыми простынями, извлекаемыми из герметично запаянных полиэтиленовых пакетов. Три захода на полок не только отогрели сухопутно-морские души маршалов, но и привели военачальников, простите за тавтологию, в весьма благодушное состояние.

Розовенькие маршалы поставили процесс подписания документов на поток, как какое-нибудь протокольное мероприятие. Бумага ложится на стол Главкома, обретает его подпись и тут же перемещается под руку Министра Обороны. Комдив, заручившись подписями командующего флотилии и флота, ждал момента обсуждения и подписания документов «по личному составу». Очень скоро этот момент настал.

— Прежде, чем подписывать документы по личному составу, хотел бы попросить Вас обратить внимание, на достойнейшего, как мне кажется, офицера. Как Вы думаете, Андрей Антонович?… — произнес Главком.

— ?… о ком же ведет речь Главком? — засветился вопрос в глазах флотских адмиралов.

— Я имею ввиду офицера, что руководил всеми мероприятиями. Кто он?… — продолжил Главком, глядя на комфлота.

— Да, да! Хороший, расторопный офицер! — поддержал его Министр Обороны.

— Командир ПКЗ. Капитан 3 ранга Боженко… — пришлось доложить комдиву.

— Вот, вот! Запишите ему мою личную благодарность и подумайте, как его дальше использовать в плане службы… — высказал свое мнение Главком.

Боженко еще не догадывался, что сауной он «накрыл» намерения комдива первым же «залпом» на поражение.

— Ох, е, твою маму! Хорошо, что я еще не успел подсунуть бумаги на его увольнение. Был бы мне п…дец полный!… — вспотел от собственной мысли комдив.

Через час высокие гости уехали-улетели.

Менялись Министры Обороны, сменился и Главком. Командиры стратегических ракетоносцев так и не увидели персональных УАЗиков. Адмиральское звание командиров, присваивалось только в результате «подковерных» решений партийно-кадровых органов и совершенно независимо от «боевой» деятельности командира. Сменилось два комдива. Звезданутые одной адмиральской звездой, пошли выше за следующими. Новый комдив, капраз, мечтающий об адмиральстве, предпринял попытку «взяться» за Боженко, ибо тот уже успел лишить ПКЗ последних звезд отеля. Даже советские энциклопедии тех времен не знали паскудного империалистического понятия «бартер», а Боженко «купался» в нем, как рыба в воде. Первая же попытка нового комдива приструнить Боженко, была сведена им на нет благодаря подсказке знающих людей. Боженко — «достойнейший» офицер, заслуживающий особого внимания со стороны командования. По оценке Верховного Главнокомандования! И не какому-то комдиву переиначивать оценку. Боженко чувствовал себя неприкасаемым и совершенно «незалежным», языком «рідної мови».