Рой Медведев - Андропов

В тот же день в Москве прогремело еще два взрыва — в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского района и около продовольственного магазина № 5 (в урне для мусора). Журналист из малоизвестной лондонской газеты « Evening News» Виктор Луи, чьи связи с КГБ не составляли секрета, опубликовал заметку о том, что эти взрывы, по всей вероятности, дело рук советских диссидентов. Это была явная клевета, но А. Сахаров ответил на нее очень быстро и неадекватно. Он обвинил в террористических актах в Москве КГБ. «Я не могу избавиться от ощущения, — писал Сахаров, — что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей — это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов, возможно, совершивших это преступление, чтобы иметь повод для массового преследования диссидентов и изменения внутреннего климата в стране» [136] Хроника текущих событий. 1977. Вып. 44. С. 39; Русская мысль. Париж, 1977. 20 янв. .

Это было опрометчивое заявление. Нельзя было о столь важных и опасных делах высказываться только на основе «ощущений». Однако западная пресса «раздула» слова Сахарова. Генеральная прокуратура СССР сделала официальное предупреждение Сахарову о том, что его заявление о взрывах приведет к аресту по обвинению в клевете. С другой стороны, Государственный департамент США в своем заявлении выразил восхищение Сахаровым и полное к нему доверие. Некоторые из диссидентов, поддержавших версию Сахарова, были арестованы за «клевету», а самиздатовский журнал «Поиски», также обвинивший во взрывах в Москве КГБ, фактически разгромлен. Взаимное раздражение было очень велико, кампания в печати против Сахарова усилилась. Некоторые из писем, опубликованных в газетах, принадлежали родственникам погибших в метро людей. Судебные приговоры, вынесенные диссидентам в 1977 году, оказались более суровыми, чем в 1975–1976 годах. Обосновывая эту практику, Ю. Андропов и Генеральный прокурор СССР Р. Руденко отмечали в своем письме в ЦК КПСС, что «главари так называемых диссидентов (не говоря уже о Сахарове) все более наглеют, представляя собой крайне отрицательный и опасный пример для других».

Вскоре после взрыва в метро на Курском вокзале была обезврежена еще одна самодельная бомба с часовым механизмом, заложенная в чемодан в зале ожидания. Хозяин чемодана ушел, поручив его вниманию соседки. Возможно, что этот случай дал какую-то нить. В Москве арестовали трех армянских радикал-националистов из подпольной Национальной объединенной партии Армении (НОП) Степана Затикяна, Акопа Степаняна и Завена Багдасаряна. Их обвинили в подготовке и проведении серии террористических актов в Москве. Следствие было долгим, его материалы составили 64 тома. Судебный процесс по данному делу происходил уже в январе 1979 года в Верховном суде СССР под председательством Евгения Смоленцева. Этот процесс был практически закрытым и продолжался всего четыре дня. Смертный приговор был вынесен 24 января, его сообщили родным осужденных 28 января и разрешили 30-минутное свидание. Ходатайство о помиловании было Президиумом Верховного Совета СССР отклонено 30 января 1979 года. Постановление об этом за подписью Брежнева и Георгадзе было отправлено в Верховный суд и в КГБ 30 января, и в этот же день приговор был приведен в исполнение, о чем появилась короткая информация в печати. А. Сахаров публично и решительно протестовал по поводу этого скорого и закрытого суда, хотя и не повторял более версии о виновности КГБ в террористических актах. На Сахарова снова обрушился поток не только статей в газетах, но и угроз по телефону. Несколько человек хотели ворваться к нему в квартиру, выдавая себя за родственников погибших в метро. Ю. Андропов внимательно следил за ходом следствия, а затем и судебного процесса по данному делу, но воздержался от каких-либо публичных высказываний.

В декабре 1979 года Советский Союз ввел войска в Афганистан. Международные протесты по поводу этой акции были очень значительны, специальное решение с осуждением СССР приняла подавляющим большинством голосов Генеральная Ассамблея ООН. Почти все западные страны приняли решение в знак протеста против советского вторжения в Афганистан воздержаться от участия в очередных Олимпийских играх, которые впервые в истории этих Игр должны были проходить в Москве. Но внутри Советского Союза общественность протестовала против этой акции довольно вяло, и дело было не только в страхе перед возможными репрессиями. А. Д. Сахаров поднял голос протеста одним из первых, и этот протест был хорошо слышен на Западе. Его интервью немецкой газете «Ди Вельт» много раз передавалось по радиостанции «Немецкая волна», большое интервью американской газете «Нью-Йорк тайме» многократно повторялось радиостанцией «Голос Америки». Чаша терпения властей в Кремле переполнилась. К тому же грохот орудий в Афганистане и шум протестов на Западе были настолько сильны, что ждать слишком большого их усиления в связи с репрессией, направленной против Сахарова, не приходилось.

Указ Президиума Верховного Совета СССР «О лишении Сахарова А. Д. государственных наград СССР» 8 января 1980 года подписали Л. Брежнев и М. Георгадзе, но обнародован документ был только в конце месяца. Нам пока неизвестны те обсуждения, которые проводились в Политбюро ЦК КПСС в конце декабря и в начале января по вопросу о судьбе А. Д. Сахарова. Не опубликованы пока и те доклады и информационные записки КГБ, которые направлялись по этому поводу Андроповым в ЦК. Сахаров был задержан 22 января 1980 года прямо на улице и препровожден в Прокуратуру СССР. Генеральный прокурор СССР А. М. Рекунков зачитал ему упомянутый выше указ, а также анонимное решение «О высылке А. Д. Сахарова из Москвы в место, исключающее его контакты с иностранными гражданами». Таким местом избрали город Горький, закрытый в то время для иностранцев.

Сахаров отнесся к этим решениям спокойно, хотя решительно отказался возвращать государству свои награды. С разрешения Рекункова он позвонил домой, чтобы жена собрала необходимые вещи. Ссылка Сахарова в то время не распространялась на жену, но она могла сопровождать мужа в Горький и жить с ним, а также возвращаться при необходимости в Москву. Сахарова с женой отправили в Горький специальным самолетом в сопровождении 8 или 10 сотрудников КГБ. В самолете находился и первый заместитель Председателя КГБ Семен Цвигун, руководивший всей этой операцией. Багаж Сахарова состоял всего из двух дорожных сумок. Четырехкомнатная квартира для академика была уже подготовлена. Она находилась под круглосуточным наблюдением милиции и КГБ.

Ю. Андропов внимательно следил за судьбой А. Д. Сахарова и даже счел нужным объяснить свою позицию в своеобразной «переписке» с крупнейшим советским физиком