Рой Медведев - Андропов

Прошло некоторое время, и Андропов пригласил несколько человек из разведки для откровенного разговора о положении в Польше. За столом были начальник разведки, его заместитель, отвечавший по оперативной линии за участок работы по Восточной Европе, начальник соответствующего отдела и два представителя информационно-аналитического управления, в том числе и я… Я честно и откровенно изложил наше понимание обстановки в Польше, обратил внимание, что мой доклад не противоречит той информации, которая регулярно направляется в Политбюро по линии разведки. Помнится, закончил я свое короткое выступление словами: "Партия и правительство в Польше утрачивают контроль над обстановкой. При сохранении нынешних тенденций развития внутриполитической ситуации взрыв неминуем, причем он может произойти в самом ближайшем будущем, измеряемом несколькими месяцами". Разговор состоялся осенью 1980 года. За столом воцарилось молчание. Андропов посмотрел отрешенно в окно и спросил:

— Как вы думаете, на чем сейчас держится власть в Польше?

— Практически на трех опорах: партийных функционерах, министерстве внутренних дел и армии. Социальная база истончена до крайности…

Задав еще несколько вопросов, Андропов подвел итог разговору неожиданным образом:

— Будем считать, что сегодня у нас не было ни победителей, ни побежденных. Надо думать над тем, как стабилизировать обстановку в Польше на длительный период, но исходить из того, что лимит наших интервенций за границей исчерпан.

Яснее сказать было нельзя. Для участников того разговора стало ясно, что так называемая "доктрина Брежнева", предусматривавшая использование вооруженных сил СССР для поддержания социалистического строя в европейских странах Варшавского пакта, уже умерла. У Советского Союза уже не было сил для таких операций» [207] Леонов Н. С. Лихолетье. М., 1997. С. 175–176. .

Генеральный штаб Советской армии готовил все же «на всякий случай» масштабный план оккупации Польши. Примерные подсчеты показывали, что для быстрого успеха такой операции с чисто военной точки зрения нужно будет использовать не менее 30 дивизий, дислоцируемых в западных районах страны, и часть войск, расположенных в ГДР и ЧССР. Эти планы существовали не только на бумаге. С 8 по 21 декабря 1980 года в непосредственной близости от польских границ были проведены крупнейшие за всю историю существования социалистического содружества совместные войсковые учения «Союз-80». Хотя учения формально закончились 21 декабря, министр обороны СССР Д. Устинов устно приказал Маршалу Советского Союза Виктору Куликову, командующему Объединенными вооруженными силами Варшавского Договора, продолжить выполнение дополнительных военных учебных заданий. Очевидно, что речь шла о давлении на польское руководство и общество.

Польская оппозиция ответила на такой шаг Советского Союза внушительной демонстрацией своего влияния в стране. В Гданьске соорудили памятник жертвам режима. Три гигантских стальных креста, украшенных якорями, символизировали жертвы рабочих волнений 1956, 1970 и 1976 годов. Якоря символизировали море, которое кормит рабочих побережья, они напоминали и о немецкой оккупации, когда якорь был символом Сопротивления. На памятнике было четыре надписи: список жертв режима, благословение папы Иоанна Павла II, псалом и строфа из стихотворения Чеслава Милоша, написанная им в 1950 году: «Ты, принесший боль простому человеку, ты, смеющийся над его болью, ты не должен чувствовать себя в безопасности». На открытие памятника 16 декабря 1980 года собрались сотни тысяч человек. Были приглашены и руководители ПОРП, и они не могли не приехать на торжественную церемонию. Вот как описывал это событие специальный корреспондент французской «Ле Монд» Бернар Гетта: «Кажется, вся Польша собралась здесь в Гданьске благодаря "Солидарности"… Уже двадцать раз после августа в стране происходили невероятные вещи. И тем не менее остаются невероятными эти три гигантских стальных креста, которые кажутся неискоренимыми и уходящими высоко в небо, чтобы подтвердить свою силу, эти слова, написанные золотом на стене судоверфи: "Они отдали свои жизни, чтобы ты мог жить достойно". Можно ли себе представить памятник жертвам 1956 года в Будапеште, жертвам стены в Восточном Берлине, жертвам Сталина в СССР, жертвам процесса Сланского в Праге? Здесь история говорит правду, спокойно и без ненависти. Говорит просто, ибо народ, лишенный истории, не может быть свободным, не может простить и обратиться к будущему…

В 16.50 появляются представители партии, церкви и профсоюза. Собравшиеся встречают молчанием члена Политбюро и председателя Государственного совета, секретаря воеводского комитета партии, секретаря ЦК, министра культуры и вице-премьера. Собравшиеся аплодируют Леху Валенсе, епископам и командующему военно-морским флотом Польши.

Затем перекличка мертвых. Актер Даниэль Ольбрыхский, высвечиваемый в ночи прожекторами, читает одно за другим имена погибших. После каждого имени толпа произносит: "Он с нами!"»

Родственники жертв, среди которых женщина, содрогающаяся в плаче, разрезают шнур, придерживающий символический парус, прикрывающий памятник. Л ex Валенса зажигает Вечный огонь, который будет гореть между тремя крестами. 17 часов 25 минут. Церемония закончилась» [208] Ле Монд. 1980. 18 дек. .

Справиться с таким движением было невозможно. Однако как в ЦК ПОРП, так и в Кремле этого еще не могли понять и принять. С первых же месяцев 1981 года «Солидарность» начала быстро расширять свои ряды. Организации «Солидарности» возникали не только в городах, но и в селах, в студенческих коллективах. Уже к февралю 1981 года членами профсоюза «Солидарность» стали 11 миллионов поляков, то есть большая часть взрослого населения страны. По существу, в Польше образовался режим двоевластия, который, конечно, не мог длиться долго.

Станислав Каня не только не мог, но и не хотел использовать силу против «Солидарности», он искал компромисса и явно вел двойную игру по отношению к Кремлю. В этой игре участвовал и министр обороны ПНР генерал Войцех Ярузельский. Он признавал это позднее в воспоминаниях и интервью. «Приходилось вести своеобразную двойную игру, — говорил генерал. — Это была трудная игра, не без хитрости. Между прочим, игра была двусторонней» [209] Новое время. 1993. № 47. С. 34. .

Отказ от военного вмешательства и интервенции в Польшу вовсе не означал, что советское руководство смирилось с возможной потерей Польши как члена Варшавского Договора и социалистического содружества. По свидетельству В. Воронкова, в беседе с С. Каней с глазу на глаз Брежнев сказал: «Если мы увидим, что вас опрокидывают, то мы войдем». Об этом рассказал В. Воронкову сотрудник польского сектора из ЦК КПСС, который переводил беседу двух лидеров [210] Вопросы истории. 1995. № 10. С. 104. . Станислав Каня также писал в своих воспоминаниях об этой фразе, хотя и в иной редакции. «Ну хорошо, — сказал Брежнев. — Вводить войска не будем. Но если обстановка осложнится — войдем. Но без тебя — не войдем» [211] Каня Ст. Указ. соч. С. 91. . Каня признает, что последние слова его сильно озадачили. Комиссия Политбюро по Польше создала специальную рабочую группу на уровне своих заместителей, которая разработала план тотального давления на польское руководство и общество. Это политическое и идеологическое давление выражалось в форме постоянных телефонных звонков, встреч в Москве и Варшаве. В Польше несколько дней провел Михаил Суслов и несколько недель — секретарь ЦК Михаил Зимянин. Из Москвы одно за другим шли письма об угрозе социализму и о «происках империализма» в Польше. Эти письма адресовались руководству коммунистических и рабочих партий других стран. Знало об этих посланиях и польское руководство. Польская экономика сильно зависела от торговли и поставок из СССР и от советских кредитов. Особенно страна нуждалась в советских валютных кредитах. При режиме Терека задолженность Западу увеличилась многократно, и теперь не хватало средств, чтобы платить проценты. Это давало Советскому Союзу важные рычаги экономического давления на Польшу. В Москве появилась своя поговорка: «Не надо танков, достаточно банков». Почти непрерывно осуществлялось и военное давление. Еще в январе 1981 года было принято решение провести весной на территории Польши большие командно-штабные учения. Докладывая об этом на заседании Политбюро ЦК КПСС, Д. Устинов говорил: «Мы намечаем в марте провести маневры в Польше. Мне кажется, что следует эти маневры несколько приподнять, то есть, иначе говоря, дать понять, что силы у нас наготове» [212] Вопросы истории. 1995. № 10. С. 107. .