Петр Люкимсон - Царь Давид

Вслед за этим Давид обратился к первосвященнику с тремя просьбами.

Во-первых, он попросил дать ему на дорогу несколько караваев хлеба — якобы не только для него, но и для ожидающих его воинов. На это Ахимелех ответил, что обычного хлеба у него нет, а есть только «хлебы предложения» — буханки особой формы, которые специально выпекались для установления на особых подносах «перед Богом» в Шатре Откровения. Право есть этот хлеб имели только коэны и члены их семей, однако в исключительных случаях они могли поделиться ими и с другими евреями — при условии, что те ритуально чисты, то есть после своего последнего омовения в микве не прикасались к мертвому, не вступали в интимную близость и т. д. Поэтому согласившись дать Давиду и его воинам, выполняющим особое задание царя, «хлебы предложения», Ахимелех спросил, не был ли кто-либо из них недавно с женщиной, то есть чисты ли они? И Давиду не оставалось ничего другого, как с горькой усмешкой констатировать, что «как вчера, так и третьего дня, со времени, как я вышел, не было среди нас женщин».

Вторая просьба Давида к Ахимелеху заключалась в том, чтобы первосвященник помог раздобыть ему оружие. Но никакого оружия, кроме меча Голиафа, который, как уже было сказано, был помещен в Скинии, в Нове не было.

«И сказал Давид: нет подобного ему, дай мне его!» — времена, когда боевые доспехи казались ему лишней обузой, а меч слишком тяжелым и неудобным оружием, остались в прошлом. Теперь мало кто среди израильтян мог сравниться с ним в искусстве боя. К тому же меч этот напоминал ему о его подвиге, принадлежал ему по праву, и для Давида и в самом деле не было «подобного ему».

Но была, продолжает мидраш, у Давида еще одна просьба: он попросил Ахимелеха через «урим» и «туммим» вопросить у Бога, куда ему следует направиться дальше? Надо заметить, что сегодня мы не можем сказать точно, что именно представляли собой постоянно упоминаемые в Писании «урим» и «туммим» и как именно они действовали. Понятно одно: «урим» и «туммим» были своего рода оракулом. С их помощью первосвященник по просьбе царя выходил на связь с Богом и задавал ему тот или иной судьбоносный для нации вопрос: за что на нее обрушился мор или голод, выходить на войну или принять выставленные врагом условия мира и т. д. Обычно считается, что роль «урим» и «туммим» выполняли вышитые на фартуке первосвященника двенадцать драгоценных камней, на каждом из которых было вырезано имя одного из колен Израиля. Когда первосвященник задавал вопрос к Богу, буквы, вырезанные на камнях, начинали светиться, как бы высвечивая ответ.

Ахимелех выполнил просьбу Давида, но четкого ответа на его вопрос так и не получил: «урим» и «туммим» лишь известили, что Бог будет с Давидом всюду, куда тот ни пойдет.

За этой беседой между Давидом и первосвященником пристально наблюдал со стороны Доик Идумеянин (Доэг Эдомитянин). «Первая книга Самуила» называет его «начальником царских пастухов», то есть фактически управляющим хозяйством царя и главным интендантом армии Саула. Однако великий комментатор Священного Писания Раши [38] Раши (1040–1105) — акроним имени Рабейну Шломо (бен Ицхак) Ярхи. Жил во Франции. Автор фундаментального комментария к «Танаху» и Талмуду. Комментарии Раши включаются во все издания «Танаха» и Талмуда на иврите. утверждает, что Доик был еще и «главой Синедриона», председателем Верховного суда. При этом Раши опирается как на устную традицию, так и на Талмуд, согласно которому Доик был величайшим знатоком Закона Моисеева и мудрецом своего времени. Однако, подчеркивает Талмуд, в отличие от подлинных мудрецов, он изучал Писание не для того, чтобы проникнуть в сокрытые в нем величайшие тайны мироздания, а чтобы кичиться своими знаниями и с их помощью занять как можно более высокое положение в обществе.

Историки и комментаторы также расходятся во мнении, кем был Доик по происхождению. Большинство вслед за Иосифом Флавием, называющим Дойка «сирийцем», считают, что свое прозвище Идумеянин Доик получил за то, что по рождению был идумеем, перешедшим в иудаизм. Однако ряд комментаторов настаивают на том, что Доик был евреем, а свое прозвище получил за кровожадность натуры и за то, что был, как и Давид, «адмони» — «рябым».

В любом случае Доик занимал высокое положение при дворе Саула и в Нове оказался явно не случайно. В качестве «начальника царских пастухов» он мог явиться туда для того, чтобы передать коэнам жертвенных животных, а как глава Верховного суда — с целью посоветоваться с первосвященником по какому-нибудь сложному вопросу, связанному с теми или иными ритуальными законами. При этом не исключено, что у Дойка были какие-то давние счеты с Ахимелехом, а может, и со всем сословием коэнов — во всяком случае, такое предположение хоть как-то объясняет последующие события.

Когда Давид удалился, Доик подошел к Ахимелеху и как бы невзначай поинтересовался, что делал тут царский зять. Ахимелех был уверен, что ему нечего скрывать, и рассказал, что Давид отправился выполнять некое секретное поручение царя, а по дороге заехал в Нов и попросил у него хлеба и оружия, и он, Ахимелех, с радостью оказал ему посильную помощь.

В поисках более или менее надежного убежища от гнева Саула Давид остановился в окрестностях расположенного в Иудейской долине города Одоллама (Адуллама). В прилегавших к Одолламу горах было бесчисленное множество пещер, облюбованных местными пастухами, бродягами, беглыми рабами. Отыскать в этих пещерах какого-либо конкретного беглеца было просто немыслимо — ведь для этого пришлось бы осматривать каждую из них. Да и это вряд ли к чему-нибудь привело, так как многие пещеры сообщались друг с другом или имели несколько выходов, позволявших уйти от любой погони. И все же, когда Саулу донесли, что Давида видели в пещерах Одоллама, царь решил лично отправиться на его поиски. Как утверждает предание, в какой-то момент Саул и в самом деле нашел пещеру, в которой укрывался Давид, однако еще до того, как Саул подошел к ней, Бог послал паука, и тот заткал вход в пещеру паутиной. Увидев эту паутину, Саул решил, что в пещеру давно никто не заходил — ведь в противном случае паутина была бы разорвана, — и покинул это место.

Вслед за этим Саул предпринял еще один шаг: он направил своих людей в Вифлеем, чтобы они допросили всех членов семьи Давида, которые — царь был в этом уверен — знают о его местонахождении и помогают ему. Отец и братья Давида поклялись, что им неизвестно, где тот скрывается, и посланцы Саула уехали ни с чем. Однако Иессей понял, что Саул теперь не оставит их в покое, над всей семьей нависла смертельная опасность, и велел всем своим домочадцам собираться и следовать в Одоллам.