Владимир Ильин - Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

В бригаде при выполнении боевых заданий, а также во время карательных экспедиций и налетов авиации противника появилось много раненых. Кроме того, начались заболевания партизан тифом. Фельдшер Каминский, который всегда оказывал первую помощь раненым, сам был ранен. Создалось критическое положение, так как в отрядах совсем не было медицинских работников.

Гудков Н. П. решил обратиться за помощью к командиру партизанского полка, недавно перебазировавшегося с территории Смоленской области в Витебскую, Садчикову И. Ф., который со своим штабом находился в одной из деревень около железнодорожной станции Рясно. В конце сентября со своим ординарцем Данченко и небольшой группой партизан на конях он отправился туда. Поездка к Садчикову была удачной, обратно Гудков возвращался уже вместе с молодым врачом Курмаевым и стал знакомиться с будущим врачом бригады.

— Вы давно у Садчикова?

— С апреля месяца этого года.

— А до этого где вы были?

— О, это долгая история!

— Ничего, дорога у нас дальняя, рассказывайте.

И Курмаев рассказал о себе:

— Родом я из Саратовской области, Балаковского района. Учился в Ташкентском медицинском институте. Окончил его как раз на третий день войны, 24 июня 1941 года. А 28-го я был призван в ряды Красной Армии и направлен в Самарканд, где мне было присвоено звание военврача третьего ранга, и я был зачислен полковым врачом в 106-ю мотострелковую дивизию. 1 июля наша часть отправилась на фронт. В середине июля мы прибыли в Брянск, откуда на автомашинах выехали через Жиздру на Людиново, и в первых числах августа наши передовые полки под Ельней вступили в бой с фашистскими захватчиками.

Нам удалось освободить город Ельню от гитлеровцев, но дивизия была сильно потрепана, и нас отвели от передовой до города Дорогобуж на отдых и пополнение. Но события на фронте развивались не в нашу пользу, и под натиском немцев нам пришлось отступать, а в конце октября 1941 года недалеко от Вязьмы наш медсанбат попал в окружение, и мы были захвачены в плен.

— Значит, и вам пришлось побывать в плену? — перебил его Гудков.

— Да, пришлось горя хлебнуть. Из-под Вязьмы немцы пригнали нас в Смоленск, а потом поездом привезли в Оршу. Там поместили в лагерь военнопленных, который находился около вокзала. — Помолчав немного, Курмаев, вздохнув, продолжил: — Рассказывать о нашей жизни в лагере не буду, так как ужасы немецких лагерей всем вам известны. Голод, холод и резиновые дубинки лагерных полицаев каждый день уносили жизни многих наших товарищей в бессмертие.

— Мне все это известно, так как сам испытал, — подтвердил Гудков. — Ну, а что же дальше?

— В марте или апреле 1942 года в лагерь стали просачиваться слухи о том, что где-то совсем недалеко от Орши действует партизанский отряд, которым командует Заслонов. Начались побеги военнопленных из лагеря. До сентября я не смог вырваться. Но вот однажды мне удалось с группой военнопленных в сопровождении лагерного полицая выбраться в город. Работая там, я уговорил полицая разрешить мне отлучиться на один час и побывать у своего товарища Всеволода Тимошкова, который жил в Орше на улице Пушкина. Он был врачом, тоже военнопленным, но ему немцы разрешили жить дома. При встрече он посоветовал бежать из лагеря, дал маршрут, по которому я должен уходить из города и встретиться с партизанскими связными.

Воспользовавшись этим маршрутом, я тут же, не возвращаясь к полицаю, пошел на выход из города по направлению к Сенно. Но уже за городом, около одной из деревень, меня поймали немцы и вернули в лагерь. Там меня посадили в карцер, где я просидел 10 суток. После этого срока лагерный палач-полицай Репин мне врезал по мягкому месту десять плетей, а немцы перевели в штрафную группу. Так сорвалась моя первая попытка побега. Слава богу, что меня не повесили и я остался жив. Но в апреле месяце 1943 года мне все же удалось бежать. На этот раз мы бежали большой группой в количестве 14 человек. В Сенненском районе, рядом с железной дорогой, находилась одна деревня около станции Рясно, где в то время уже стоял партизанский полк подполковника Садчикова, вот мы и пришли туда. По приказу Садчикова я был направлен в санчасть полка, где и выполнял обязанности врача.

— Да, вам тоже досталось от немцев хорошо. Ну, а как же вас величают? — осведомился Гудков.

— Зовут меня Баки Сабировичем, — ответил Курмаев.

— Уж больно мудреное у вас имя, а отчество еще мудренее. Может быть, вас как-то попроще называть? Например, Борисом Савельичем?

— Борисом Савельичем? Ну, пусть будет так, — согласился Курмаев.

И вот в нашей бригаде появился молодой врач Борис Савельич, который Гудковым был направлен в первый отряд к Цымбалу Андрею. В этом отряде он в одном из деревенских домов Толпина развернул санчасть бригады. Его помощницами стали партизанки Анна Кунцевич и Валентина Зелюткова, с которыми Курмаев предварительно провел кратковременные медицинские курсы. Трудно было молодому врачу: медикаментов нет, перевязочных средств и хирургического инструмента тоже. Пришлось ему поснимать в деревне с окон марлевые занавески и превратить их в бинты, а промывание ран и лечебные ванны проводить в деревянных корытах. Раненых в бригаде становилось с каждым днем все больше и больше, и санчасть работала с полной нагрузкой. Мало того, молодому врачу пришлось оказывать также медицинскую помощь и местному населению.

Пользуясь некоторым затишьем в карательных экспедициях гитлеровцев, командир отряда Агапоненко вместе со штабом принял решение провести мероприятия по созданию неприкосновенного запаса продуктов питания, на тот случай, если после этого перерыва в боевых операциях придется снова вступить в бой, и тогда уже некогда и негде будет добывать их для отряда. С этой целью мы дали задание первому взводу Евсеева Егора и хозвзводу Егорова Владимира выехать в сторону Крупского района и в одном из немецких гарнизонов отобрать у немцев крупный рогатый скот, который они забирают у жителей деревень. В одну из ночей конца сентября им удалось забрать со скотного двора одного из гарнизонов противника с десяток коров, которых они пригнали к нам в Толпино. Эта операция была выполнена партизанами без единого выстрела. После нее командир хозвзвода Егоров развернул большую хозяйственную деятельность, проявляя удивительную смекалку. Во дворе нашего дома, где размещался штаб отряда, около речки, в бане, им была организована мастерская по изготовлению колбас и их копчению. В это же время хозяйкам домов деревни было дано задание насушить сухарей из хлеба, который они пекли из трофейной муки. Таким образом, к концу сентября все наши партизаны были обеспечены неприкосновенным запасом продуктов, в который входили копченые колбасы и сухари.