Александр Кутепов - Каменный пояс, 1978

Не могу оставаться я долго,

Мой Урал,

От тебя вдалеке.

Твоих сосен янтарная смолка

На моей золотится руке.

И, как сестры мои,

Как подруги,

Что давно уже нянчат внучат,

Неунывные белые вьюги

В мое сердце

Призывно стучат.

А твои родники и озера,

Слитных скал твоих

Щит броневой

Ни на миг не уходят

От взора,

Насыщая меня синевой.

Твои звезды

Мне светят не тускло,

Мне дела твои кровно близки.

Без тебя

Я была бы, как русло

Пересохшей от жажды Реки.

Вот они, широкие, в мозолях

Рыжих, как сосновая кора.

Их когда-то обжигал до боли

На своем солончаковом поле

Дед у одинокого костра.

По-хозяйски всё они умели:

Мастерить —

Была потреба в том! —

Лапти плесть,

Чтоб при ходьбе скрипели,

Дуги гнуть,

Чтоб на ветру звенели,

Ставить избы под живым коньком.

Вот другие жилистые руки —

В ссадинах глубоких и рубцах.

Никогда они не гнули дуги,

Не сшивали порванной подпруги —

Это руки моего отца.

Им сперва пришлось растить заводы

В известковой щиплющей пыли,

Кипятить зимой в палатках воду,

Соль делить,

Как не делили сроду,

И таскать цементные кули.

А когда красавцы-комбинаты

Вытянули трубы средь степей,

То в тайге нехоженой, косматой —

Встали вы, строители-ребята,

Возле жарких доменных печей.

И пошла державными шагами

Родина расти и богатеть!

Вы сумели умными руками,

Без заморской помощи,

А сами,

В сталь Россию и в бетон одеть.

Вы на нас надеялись, родные, —

Мы пришли к станкам в разгар войны.

И мозоли ваши костяные

На руках у нас зажглись впервые —

Мы отцов достойные сыны!

…От локтя до самого запястья

Разветвилась жилистая прядь,

Не было бы рук рабочих —

Власти,

Взятой в Октябре,

Не удержать!

Так ведь…

Жить да жить, как говорится,

и не дуть бы в ус.

Но все видится, все снится

горный Златоуст.

То мне грезится былинный,

синий Таганай.

То я вижу, как долиной

катит воды Ай.

То я праздную победу,

то попал в беду…

И все еду, еду, еду,

всё иду, иду…

Извини, что не заметил,

ты за пнем, как за стеной.

Но меня, спасибо, встретил

на тропиночке лесной.

У тебя в глубокой чаше

под корягою на дне

круглый год фонтаны пляшут,

будто зайчики в окне.

Гонишь струи не по трубам,

и кто чуточку попьет,

у того не только зубы —

душу начисто сведет.

На краю большой поляны

две колодины лежат.

Сосен красные султаны

ключ достойно сторожат.

И тебе века искриться

у проселочных дорог.

Ты помог мне возвратиться

на родительский порог.

Здесь исток мой, день вчерашний

и начало всех начал.

Я воды вкусней и слаще

в целом мире не встречал.

Удивительно не гулкий,

но ты слышишься порой

то в Закаменском проулке,

то под Голою горой.

И во мне живешь нетленно.

Этим дух мой и могуч.

Припадаю на колено,

дай напиться, Талый ключ!

К полотну прижимаясь, рельсы

круглый год на ветру бегут.

Вы же синие, вы погрейтесь,

отдохните, хоть пять минут!

На кривых под гудок горластый

вам вагоны намнут бока.

Вы на стыках стали узласты,

как натруженная рука.

На уклонах ползете юзом,

а колеса стучат, стучат…

Отдохните!

Но кто же грузы

понесет на своих плечах?

И под пристальным взором путейцев

рельсы мчат в двадцать первый век…

Плачут рельсы, смеются рельсы —

это всё в них вложил человек.

На кладбище, в моем краю лесном,

ты спишь, мой друг, спокойным сном.

А я гляжу и сам себе не верю,

что холмик за оградкой — твой оплот,

что злая сила, счет ведя потерям,

по нашему квадрату метко бьет.

У горна не заступишь по наследству,

не позовешь перекурить в обед.

В мастерового не играл ты в детстве,

ты был им с самых ранних лет.

Ты сталь варил, удил в озерах рыбу,

ты много сделал, много не успел.

Но и за то, что ты успел, спасибо,

народ не забывает добрых дел.

Над рекой Миассом

Белые туманы,

Но белей тумана —

лебедя крыло…

На заре вечерней

Словно бы нежданно

Лебедей на речку

Нашу занесло.

Их встречает ива —

Завилась на диво,

Птицам поклонилась

Низко от души.

Поднимает лебедь

Крылья горделиво

И ласкают нежно

Перья камыши.

Клейких листьев лепет,

И луна, как лебедь,

К лебедю прильнет

На медленной волне.

Выплывает лебедь —

Он великолепен

При высоких звездах,

Чуткой тишине.

Утренние ветры

Унесли туманы

За леса, за горы,

За простор полей.

Белые туманы —

Как это ни странно —

Унесли с собою

Белых лебедей.

Перевел с башкирского

В. Миронов.

В ласковой легенде,

Светлой, словно солнце,

Что среди народа

С давних пор живет,

Говорится, будто

К сердцу материнскому

От сердечка детского

Тонкая, незримая

Ниточка ведет.

Стоит отдалиться

Матери от сына —

Боль пронзает сердце

И ему, и ей.

Только с каждым годом,

С каждым днем и часом

Эта нить становится

Тоньше и длинней…

В даль мою осеннюю

Легкой вереницей

Годы журавлями

Все летят, летят…

На портрет сынишки

Засмотревшись нынче,

Я легенду эту

Вспомнила, грустя.

Ну а ты, сыночек,

Помнишь ли, как плакал,

Как боялся в детстве

Маму потерять?

А теперь порою

В суетных заботах

Забываешь матери

Весточку послать.

Значит, до предела

Меж сердцами нашими

Тонкая, незримая

Натянулась нить.

Страшно и подумать:

Вдруг она порвется.

Как тогда я стану

С болью в сердце жить?

Ну а, может, просто

Это все пустое,

Плод моей фантазии

Старчески больной?

Успокой скорее,

Разгони тревоги,

Из краев далеких

Напиши, родной!