Мария Кюри - Пьер и Мария Кюри

«…Живем по-прежнему. Много работаем, но спим крепко, а поэтому работа не вредит нашему здоровью. По вечерам вожусь с дочуркой. Утром ее одеваю, кормлю, и около 9 часов я уже обычно выхожу из дому. За весь год мы не были ни разу ни в театре, ни в концерте, ни в гостях. При всем том чувствуем себя хорошо… Очень тяжело только одно — отсутствие родной семьи, в особенности вас, мои милые, и папы. Часто и с грустью думаю о своей отчужденности. Ни на что другое я жаловаться не могу, поскольку состояние нашего здоровья неплохое, ребенок хорошо растет, а муж у меня — лучшего даже нельзя себе вообразить, это настоящий божий дар, и чем больше живем мы вместе, тем сильнее друг друга любим.

Наша работа подвигается вперед. Скоро я буду делать о ней доклад, он был назначен на прошлую субботу, но мне было нельзя, тогда он состоится непременно или в эту субботу, или же через две недели».

Работа, лишь сухо упомянутая в письме Мари, блестяще движется вперед. В течение 1899 и 1900 годов Пьер и Мари опубликовали статью об открытии индуцированной радиоактивности, вызываемой радием, другую статью — о явлениях радиоактивности и третью статью — о переносе электрического заряда посредством обнаруженных лучей. Наконец для Физического конгресса 1900 года они пишут общий обзор исследований о радиоактивных веществах, который вызывает огромный интерес в мире ученых.

Развитие новой науки о радиоактивности обещает принять ошеломляющий размах. Чета Кюри нуждается в сотрудниках. До сих пор им помогал только один лабораторный служитель института по имени Пти, отличный человек, который по собственному увлечению и почти тайком заходил поработать с ними во внеслужебные часы. Но теперь им нужны технические сотрудники высокой квалификации. Их открытие предполагает дальнейшие, очень важные работы в области химии, которые требовали внимательного изучения. Кюри хотят объединиться со знающими исследователями.

«Нашу работу по радиоактивности мы начали в одиночестве, — будет писать Мари. — Но, ввиду широты самой задачи, все большее и большее значение для пользы дела приобретало сотрудничество с кем-нибудь еще. Уже в 1898 году начальник работ института Ж. Бемон оказал нам временную помощь. Около 1900 года Пьер Кюри завел сношения с молодым химиком Андре Дебьерном — препаратором у профессора Фриделя, очень ценившего его как ученого. На предложение Пьера Андре Дебьерн охотно выразил свое согласие заняться радиоактивностью: он предпринял исследование нового радиоэлемента, существование которого подозревалось в группе железа и редких земель. Он открыл этот элемент, названный актинием. Хотя Андре Дебьерн работал в химико-физической лаборатории Сорбоннского университета, руководимой Жаном Перреном, он часто заходил к нам в сарай, вскоре став очень близким другом и нашим и доктора Кюри, а впоследствии наших детей».

Так, еще до выделения полония и радия французский химик Андре Дебьерн открыл для них их «брата» — актиний.

Все это время Мари обрабатывает, килограмм за килограммом, тонны урановой руды, присланные в несколько приемов из Иоахимсталя. Со страшным упорством в течение четырех лет она ежедневно превращалась в ученого, квалифицированного работника, инженера и чернорабочего. Благодаря ее мозгу и мускулам все более и более концентрированные продукты с большим и большим содержанием радия появлялись на ветхих столах сарая.

Мари Кюри приближается к своей цели. Прошло то время, когда она стояла на дворе в клубах едкого дыма и следила за тяжелыми тазами, где плавился первичный материал. Наступает следующий этап в работе — очистка и дробная кристаллизация растворов большой радиоактивности. Теперь необходимо предельно чистое помещение с аппаратурой, изолированной от пыли и от влияния температурных перемен. В жалком, продуваемом со всех сторон сарае носится пыль с частицами железа и угля, которые примешиваются к старательно очищенным продуктам обработки, что приводит Мари в отчаяние. У нее болит душа от ежедневных случаев такого рода, попусту отнимающих и время и силы.

Пьеру так надоела эта борьба, что он готов отказаться от нее. Будем понимать его правильно: он и не думал бросать исследование радия и радиоактивности, но охотно бы приостановил в данный момент особые технические операции, имеющие цель выделить чистый радий. Препятствия к этой работе казались непреодолимыми. Разве нельзя возобновить ее позднее, в лучших условиях? Более склонный искать в природе значение ее явлений, чем их материальную реальность, Пьер Кюри выходит из себя при виде тех ничтожных результатов, какие получаются от изнурительных работ Мари. Он ей советует сделать передышку.

Но Пьер не учел характера своей жены. Мари хочет выделить радий и выделит. Она не обращает внимания ни на утомление, ни на трудности, ни на пробелы в своих знаниях, усложняющие ее задачу. В конце концов она еще очень молода в науке. В ней нет ни уверенности, ни научной культуры, как у Пьера, работающего уже двадцать лет: то и дело она наталкивается на явления и методы, мало ей знакомые, и тогда приходится наспех собирать сведения о них в литературе. Ну и пусть трудно! С упрямым взглядом из-под большого лба она хватается за свою аппаратуру и пробирки.

В 1902 году, спустя сорок восемь месяцев с того дня, когда супруги Кюри заявили о вероятном существовании радия, Мари, наконец, одерживает победу в этой воине на истощение. Ей удалось выделить один дециграмм чистого радия и установить его атомный вес, равный 225.

Неверующим химикам — такие еще оставались — приходилось только склониться перед фактами и перед сверхчеловеческим упорством женщины. Теперь радий существовал уже официально.

Девять часов вечера. Пьер и Мари в собственном доме на бульваре Келлермана. Дом очень им подходит. Со стороны бульвара, где тройной ряд деревьев наполовину заслоняет укрепления, видна только навевающая печаль стена и маленький подъезд, но за этим двухэтажным флигелем скрывается от посторонних глаз маленький садик провинциального вида, довольно милый и очень тихий. Оттуда можно через заставу Шантийи укатить на велосипедах в предместье, а затем в леса.