Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

Быстрым движением он положил руку ей на талию и склонился к ее губам для поцелуя, но она с силой высвободилась из его объятий.

— Говорю вам еще раз: я не игрушка для княжеских причуд, — сказала она резко — и здесь я совсем не для того, чтобы выслушивать лживые слова. Но прежде чем уйти, я скажу вам, где мисс Келли, чтобы вы позаботились о ней.

Она кратко объяснила ему дорогу.

— Чанду? — засмеялся он. — Ну, значит, все в порядке, и она нам не помешает. Клянусь троном моего отца, детка, она мне до смерти надоела. Скажи лишь слово, и я твой. Ах, не хочешь? Чего же ты хочешь, черт возьми? — И, схватив ее за широкий рукав, он со смехом, но в то же время и раздраженно обратился к стоящему рядом с ним мужчине. — Вы когда-либо видели такое чудо, сэр Джон? Вот она маленькая крестьянская девочка, темная, без гроша в кармане, отказывается ответить на любовь принца.

Человек, к которому он обратился, повернулся к Эмме и внимательно на нее посмотрел.

— Она очень красива, — сказал он резким голосом, — даже в Индии я не встречал такой красоты. Право, она делает честь вашему вкусу, принц. Если бы я не боялся затронуть ваши интересы, я бы раскошелился ради того, чтобы взять такой красивый бриг на абордаж.

Принц Георг рассмеялся, будто услыхав удачную шутку.

— Вы, сэр Джон? С вашим лицом Адониса?

Тот пожал плечами.

— Вы еще молоды, принц, и, вероятно, не успели узнать, что противоположности сходятся. Уродливым мужчинам достаются самые красивые женщины, и наоборот. Если вы, например, хотите внушить страстную любовь, вам следует выбрать безобразную женщину. — Он сопроводил эту льстивую фразу улыбкой, которая придала ему еще более отталкивающий вид. — Так что не заботьтесь о моем успехе у вашей маленькой Гебы. Кто привык ломать кости пиратам, тот, наверно, преодолеет и девичье упрямство.

Его глаза, горящие под густыми кустистыми бровями, встретились с глазами Эммы, и ее охватила дрожь. Никогда в жизни не видала она такого дикого взгляда. Он вырывался из-под тяжелых век, как хищный зверь из густых зарослей своего убежища.

Она хотела выдержать его взгляд — и не смогла. Казалось, в уродстве этого человека действительно таилась какая-то неодолимая, покоряющая сила. Казалось, его худое тело состоит из одних сухожилий; жесткие темные руки выглядывали из широких рукавов красного домино; смуглые пальцы отливали каленым железом. Слегка вьющиеся редкие черные волосы покрывали крупную голову, черты загорелого лица были резкими, а багровый шрам, пересекавший лицо от левого уха до правого угла рта усиливал выражение жестокости. Именно такими представляла себе Эмма пиратов, о которых ходили в народе страшные истории: пираты нападали на мирные города, убивали мужчин, насиловали женщин, опустошали грабежами целые страны.

По-видимому, он понял по ее глазам, какое произвел впечатление, и губы его раздвинула улыбка.

— Вы хотите уйти, мисс? — спросил он. — Позвольте мне ради вашей безопасности сопровождать вас.

Он не спускал с нее глаз. Она хотела отказаться, но не смогла произнести ни слова.

Принц Георг принужденно рассмеялся.

— Послушайте, сэр Джон, если вы отобьете у меня эту девочку… Перебежать дорогу лицу королевской крови — это государственная измена.

Сэр Джон отвесил легкий поклон, в котором сквозила насмешка.

— Любви неведомо преступление против монарха, принц. Я положусь на решение короля.

Принц Георг прикусил губу.

— Еще бы! Будь его воля, я бы и сегодня не знал, что на свете существует два пола. По счастью, здесь должен решать другой человек сама Эми. — Он улыбнулся ей своей легкомысленной улыбкой. — Пикантная ситуация для тебя, не так ли? Ты — Ева в раю, и дьявол вложил в твою руку яблоко с древа познания. Но перед тобой два голодных Адама: принц, который в один прекрасный день станет королем, и бравый герой-моряк, которому уже в следующей битве пушечное ядро может снести его обольстительную голову Адониса. Ну, решай, кому ты отдашь сладкий яд?

Она снова обрела спокойствие. Слова обоих мужчин казались ей пустой болтовней, а бессмысленный смех принца, его бахвальство вызывали у нее отвращение. Ничего королевского не находила она в нем, ничего величественного. Она молча окинула его полным презрения взглядом и направилась к выходу.

В этот момент у большого стола раздался громкий крик.

— Девятнадцать тысяч! В банке девятнадцать тысяч фунтов! Кто держит пари? Две сотни фунтов за Люцифера! Сто за Асмодея!

Призыв разнесся по всему залу, и оргия внезапно прекратилась. Музыка умолкла, и все устремились к столу, чтобы поставить на одного из игроков. Толпа захватила Эмму и увлекла ее. Сдавленная со всех сторон, она оказалась в первом ряду зрителей, рядом с лордом Балтимором. Действие разворачивалось прямо перед ней.

Поставив локти на красное сукно стола, лорд Балтимор сидел почти не двигаясь, храня ледяное спокойствие. Напротив него откинулся на спинку стула сэр Уотфорд. Он задыхался, в его впалой груди что-то сипело и свистело; в глазницах голого черепа, как блуждающие огоньки, горели глаза; дрожащие руки и ноги непрерывно судорожно двигались. Перед игроками в центре стола лежала груда золота и банкнот, девятнадцать тысяч фунтов — банк, который держал лорд Балтимор.

— Игра продолжается, — объявил он холодным тоном. — Приниматься будут ставки не менее десяти тысяч фунтов.

Сэр Уотфорд резко выпрямился.

— Ставлю только я, — закричал он в бешенстве, сверля лорда взглядом. — Ва-банк! Ты удивлен, Люцифер?

Лорд Балтимор как бы с состраданием пожал плечами.

— Чему я должен удивляться? Другую колоду.

Ему подали новую колоду. Он подвинул ее своему противнику, и тот, сорвав бумажную обертку, перетасовал карты и снял. Затем вернул колоду лорду Балтимору. Тот также перетасовал, дал сэру Уотфорду снять и положил первую карту рубашкой вверх на стол. Неторопливо совершалась торжественная церемония, в которой однако, чувствовалась растущая напряженность и тревога.

— Красное или черное? — спросил лорд. — Что выбирает Асмодей?

— Красное — цвет Люцифера, будь они оба прокляты! Асмодей выбирает черное.

Быстрым движением сэр Уотфорд открыл карту. Красное. Бубновая десятка. С яростным криком он швырнул лорду Балтимору вексель.

— Продолжим игру?

Лорд Балтимор спокойно присоединил вексель к банку.

— В банке сто восемьдесят тысяч фунтов [14] Самая высокая ставка, так же как и в «Дереве какао», пресловутом игорном доме лондонского света. Молодые прожигатели жизни нередко проигрывали за вечер от пяти до двадцати тысяч фунтов, мошенничество в биржевой и азартной игре было обычным явлением. (Примеч. авт.) . Игра продолжается.