А. Махов - Тициан

Авторитетными биографами Тициана, не подвергавшими сомнению общепринятую дату рождения мастера, по праву могут считаться авторы известных исследований Карло Ридольфи (1594-1658) и Джован Баттиста Кавальказелле (1819-1897), этот признанный патриарх итальянского искусствоведения, который обошел пешком с котомкой за плечами всю Италию и пол-Европы, сумев дать подробные описания множества картин, прежде чем они попали в частные коллекции или бесследно исчезли. Он написал в соавторстве с англичанином Кроу объемистую монографию о Тициане в двух томах (1878). Именно Кавальказелле успел произвести полную инвентаризацию творений Тициана, исключив многие работы, приписываемые ему в угоду устроителям разного рода аукционов. К его авторитетному мнению полезно прислушаться и сегодня.

А теперь сошлемся на одно очень ценное свидетельство, приведенное испанским искусствоведом Педро Берокуи в его книге «Тициан в музее Прадо». 10Этот труд вряд ли мог знать англичанин Кук, а между тем в нем впервые публикуется письмо посла Испании дона Диего Уртадо де Мендоса, посланное из Венеции 5 октября 1545 года Карлу V, в котором сообщается, что «Тициан постарел и работает медленно». Эта фраза служит неопровержимым доказательством того, что Тициану в том году было 68 лет, а не 55 или же 50, как того хотелось бы приверженцам новой точки зрения. Если бы в тот период мастеру было 55 лет, вряд ли испанский посол писал бы о его старости. Такие слова никак не вяжутся с представлением о человеке, которому нет и шестидесяти. А испанец хорошо знал истинное положение вещей, поскольку недавно сам позировал Тициану для портрета во весь рост, о котором вспоминает Вазари, отмечая его художественные достоинства и датируя работу 1541 годом (Флоренция, галерея Питти). Что же касается замечания дона Мендосы о медлительности мастера, в этом нет ничего удивительного. Широко известно, что Тициан даже в молодости не отличался быстротой или, как говорится, «живостью» в работе над картинами, за что не раз получал нарекание от нетерпеливых заказчиков.

Но обратимся к самому Тициану. В письме от 1 августа 1571 года он пишет испанскому королю Филиппу II: «Даже уж и не знаю, каким образом мне выжить в этом преклонном возрасте, так ни разу и не получив за последние десять лет хотя бы самую малость в уплату за картины, которые время от времени я Вам направлял, будучи глубоко уверен, что Ваша бесконечная милость вознаградит однажды за труды своего верного слугу, которому уже девяносто пять лет». 11

Сторонники новой версии недвусмысленно заявляют, что Тициан ради получения денег намеренно прибавлял себе годы. Но с этим трудно согласиться. Вряд ли можно предположить, что, отчаявшись получить законную компенсацию за свои труды, престарелый мастер стал бы кривить душой и на целых десять, а то и тринадцать лет завышать свой возраст. Известно, что Тициан был щепетилен в делах и знал цену себе и своим картинам. Да, он нередко лукавил в переписке с сильными мира сего, когда жаловался на хворобу, которая якобы мешает ему вовремя выполнить заказ. Но чтобы он, гордый горец и аристократ духа, заведомо лгал ради денег, допустить трудно. И можно ли считать его мелочным, если долгие годы он был кредитором князей и королей, которые еще и постоянно поторапливали его? Это они проявляли свою мелочность и скаредность, когда дело касалось платы за картины. Известно, что Тициан был богат, поэтому в письме Филиппу II он не столько просил денег, сколько ратовал за справедливость. В данном случае можно согласиться только с тем, что в августе 1571 года ему еще не было девяноста пяти, и он просто округлил свои года.

Процитированное выше письмо было впервые обнаружено в королевском архиве Симанкас в 1877 году пытливым Кавальказелле. Позднее графический анализ показал, что это письмо не было написано или даже подписано Тицианом, который в те годы уже с трудом владел рукой и, как было отмечено, краску на холст накладывал не кистью, а пальцами. Установлено, что письмо написано его близким другом и доверенным лицом, о котором биограф Ридольфи пишет: «Вердидзотти обладал блестящим писательским талантом и нередко помогал ему (то есть Тициану) при написании деловых писем к князьям и другим важным синьорам». 12Но если бы в том письме возраст Тициана был умышленно завышен его другом, тогда в своем «Кратком жизнеописании» Вердидзотти как серьезный биограф истины ради должен был внести исправление. Однако у него в качестве даты рождения Тициана остался все тот же 1477 год. Наконец, в 1955 году в архиве церкви Сан-Канчано, неподалеку от дома, в котором художник прожил почти полвека, венецианскими искусствоведами, в том числе давним другом автора Джузеппе Маццариолем, был обнаружен регистр с именами усопших прихожан за период 1574-1665 годов. В нем на странице 125 рукой клирика сделана запись, что художник Тициан скончался «в возрасте ста двух лет» 27 августа 1576 года. Отсюда можно заключить, что церковный служитель, который, безусловно, хорошо знал знаменитого прихожанина и не единожды с ним встречался, мог ошибиться, но не на десять или тринадцать лет! Известно, что тем жарким летом в Венеции вновь вспыхнула эпидемия чумы, которая унесла десятки тысяч жизней, в том числе и младшего сына мастера — художника Орацио Вечеллио. Сам же Тициан умер естественной смертью, а не от чумы, как принято считать. Несмотря на эпидемию и действующий карантин, венецианское правительство приняло постановление похоронить великого художника и гражданина с почестями уже на следующий день в храме Санта-Мария Глориоза деи Фрари. Никого из близких родственников рядом не было, и все произошло вопреки воле покойного, который при жизни не раз говорил о своем желании быть похороненным на родине в семейной усыпальнице Вечеллио.

Внимание, уделенное вопросу о подлинной дате рождения мастера, выходит за рамки чистой фактографии и вовсе не вызвано полемическим задором. Сторонникам новой версии очень хочется «омолодить» великого творца и доказать, сколь ранним было его становление как художника, вопреки фактам и здравому смыслу. Если согласиться с ними, то непонятно, каким образом мог недавно спустившийся с гор юноша расписывать фресками Немецкое подворье на равных с самим Джорджоне. Да и заказчик, а им был сенат республики, за чей счет оплачивалась работа живописцев, скорее бы остановил свой выбор на ком-нибудь из уже обретших известность в городе художников, — а таких было немало, — чем на неискушенном юнце, который недавно объявился в художественных кругах. Неужели еще более ранние работы Тициана, мастерски выполненные им по заказу известных олигархических семейств Барбариго, Пезаро, Морозини, например блистательный «Мужской портрет», были созданы кистью пятнадцатилетнего подростка? И последнее, что хотелось бы отметить. Могли ли аристократические друзья покойного Джорджоне довериться новичку из глухой провинции, поручив ему дописать незаконченную «Спящую Венеру» и другие картины? С этим трудно согласиться, а потому будем все же придерживаться старых проверенных источников.