На такие рассуждения автор реагировал противоречиво — то есть размышлял над ними. А вместе с ним — его герои. Приблизительно так…
Одни настаивали: пулеметчик — более жестокий гад. Он может больше людей убить! Другие возражали: во время войны с Карфагеном римляне для забавы распинали львов. А возможно ли вообразить пилота американских ВВС, распинающим льва? Он хороший человек — ни кошки, ни мышки ради удовольствия не обидит. А бомбу и ракету посылает в прицел. Для него это всё выглядит хорошего качества интерактивной игрой, как и для прислуги ракетного комплекса, которая его сбивает.
Еще Лев Толстой подметил в «Войне и мире»: канониры на Шевардинском редуте воспринимают летящие на них ядра и гранаты отвлеченно: «оно летит» — говорят о ядре, «она пришла» — о гранате. Спокойно они и шлют в отдаленных французов ядра и бомбы: «лети, соколик…», «пошла, матушка…». Но вот на батарею врывается пехота и сразу побоище: колют, рубят, режут — ликуют сабля востра да штык-молодец…
Рукопашные схватки и садистские смертоубийства бывают и теперь: вспомним мировые войны, Кампучию, Афганистан, Ливан, Руанду. Но надо признать: всё реже. Между тем примеры сострадания и помощи становятся всё чаще и масштабнее. А ведь именно способность к состраданию многие богословы и философы считали главным признаком перехода человека от себя мясного к себе духовному.
Преподобный Исаак Сирин писал о «сердце, сострадающем всему тварному естеству»: «А что такое сострадающее сердце? Сказано: это сердце, пылающее любовью ко всему творению: к людям, птицам, животным, демонам… Это сострадание так сильно… что сердце разрывается при виде зла и несчастья самой ничтожной твари».
Аксенов же вспоминает Артура Шопенгауэра, считавшего, что из всех чувств, присущих человеку, лишь сострадание относится к Небесному. Всё прочее вырастает из биокруга, из воли к жизни, а значит, в основе относится к хищничеству. В сострадании же через человека является небесная милость — касание над-человечности.
И хотя полной гарантии невозврата нет, радует уже сама надежда на возможность преобладания сострадания над агрессией, любви над ненавистью, радости над страхом.
Этот пассаж, где переплетены размышления Аксенова и мои, нужен затем, чтобы показать логику его рассуждений: мир хотя и очень постепенно, но неуклонно уходит от зверства. Близится к состоянию, когда плотское будет уравновешено метафизическим.
Не об этом ли беседуют его герои в нездешних обителях?
Не об этом ли думал он сам, толкуя о пути Адама, грядущего домой — в Эдем?
Не это ли слышалось в песне трубы на рассвете тому, кто над крышами разных столиц и над пеной прибоя писал и писал, и снова писал это время, в историю вписывал свой бесконечный роман, повторяя:
— Считаю, что надо всё время писать .
Родители писателя Павел Аксенов и Евгения Гинзбург. Казань. 1930 г.
Павла Аксенова знали в Казани. «С докладом об итогах производственного похода… выступит председатель Татпрофсовета тов. Аксенов» — отец писателя
Цецилия Шапиро — первая жена Павла Аксенова и ее брат Владимир. Вильно. 1917 г.
Матильда (Мотя) Аксенова и Евгений Михайлович Котельников, приютившие Васю в 1936 году
Галина и Александр Котельниковы с детьми. Аксенов прожил с ними в одной комнате 11 лет. 1960-е гг.
Дом на улице Комлева (ныне — Муштари). Здесь жила семья Аксеновых до ареста
Юноша. Перед отъездом в Магадан. Казань. 1948 г.
Бухта Нагаева. Евгения Гинзбург (слева) с подругой. Стоит — Василий Аксенов. Второй визит в Магадан. 1954 г.
Студент-медик Аксенов (слева). Это и есть то самое «джазовое» пальто… Казань. Начало 1950-х гг.
Америка на русской печи. «Я сразу смазал карту будня…». Конец 1940-х гг.
«Я ненавидел свое зимнее пальто больше, чем Иосифа Виссарионовича Сталина…», но «…канадская прическа, шарф трехцветный… спасали положение». Ленинград. 1956 г.
Павел Аксенов и Евгения Гинзбург с сыном Василием после возвращения из лагерей и ссылки. 1950-е гг.
«Мы… быстро перемещались из одной клиники в другую, интересуясь не столько больными, сколько сокурсницами…». Ленинград. 1950-е гг.
Юный врач. Военные сборы. Первый слева — Василий Аксенов. Ленинград. 1950-е гг.
Кира. Первая жена Аксенова. Конец 1950-х гг.
Коммуналка на Метростроевской. На плечах — сын Леша. Москва. 1962 г.
Василий и Павел Васильевич Аксеновы. Казань. Декабрь 1962 г.
Покоритель вершин. «Высоко там в горах, где растут рододендроны…». 1960-е гг.
Коктебель. С Робертом. Друзья навек
В редакции «Юности». Советский писатель. Уверенный в себе, молодой и популярный. 1960-е гг.
Знаменитый ЦДЛ. Василий с Кирой: «Я здесь слишком часто бываю»
Властители дум и пока еще друзья. Аксенов и Евтушенко. Москва
Георгиевский зал Кремля. Н. С. Хрущев громит «отступников». 1963 г.
Прага. «Братская помощь». 1968 г.
Переделкино. С Овидием Горчаковым. Уже задумали «Джина Грина»?
Суровый шторм на Балтике. В Ниде с Кирой. Конец 1960-х гг.
Отец писателя Павел Васильевич Аксенов. Бывший зэк и верный ленинец с пионерами. Казань
1960-е — время надежд
1970-е — другой Аксенов
Редкое фото — с трубкой. Есть такая карточка — Хемингуэй снят строго в профиль за столом. Еще без бороды. Но уже с усами…
Молодожены и свидетели. Майя Аксенова, Белла Ахмадулина, Василий Аксенов и Борис Мессерер. Переделкино. 1980 г.
Прощай, Котельническая набережная. В день отъезда на Запад у знаменитой высотки. Справа налево: Майя, Василий, Алена — дочь Майи и внук Ваня. Москва. 22 июля 1980 г.
Остров Америка. Писатель в изгнании
Роман трудной судьбы. «Ожог» в витрине магазина в Вашингтоне
Совсем не грустный бэби. А холодненького? США
Аксенов и Майя
Страна маршрутов. С 1980 по 2004 год Аксенов успел поработать в нескольких американских университетах, прочитать сотни лекций, посетить десятки городов
Джорджтаун. Маститый писатель. Заядлый водитель.
И снова — медные трубы. Вашингтон. Конец 1980-х гг.
Однажды где-то в Америке… С внуком Майи Иваном и ее дочерью Аленой
С Галиной Балтер под вашингтонским снегом. Как похоже на Россию, только всё же — не Россия…
«Посол республики Россия». Москва. 2000-е гг.
В театре «Современник» после премьеры «Крутого маршрута». Возвращение и триумф
Одна из первых встреч после возвращения. В центре — Василий, Алексей и Павел Аксеновы. Казань. 1990 г.
Майя, Алексей и Василий в Штатах. Границы открываются
С Алексеем (слева) в мастерской Эрнста Неизвестного
Ветеран литературы у памятника союзникам. Вашингтон. 1990-е гг.
Перед прогулкой с Пушкиным
Мастер композиции. Утро, чай, «The Washington Post». США. 1990-е гг.
Судак. Остров Крым. «Над пустынным мысом белели останки Эллады…»
Взгляд на мир. Трезвый и ясный
«Вольтерьянцы и вольтерьянки». Андрей Вознесенский и Зоя Богуславская на презентации «букеровского» романа. Москва. Клуб «Билингва». 2004 г.
«Москва-ква-ква». «Циклопический ее шпиль зиждется на колоннадах, вызывающих в памяти афинский Акрополь». С Евгением Поповым на презентации романа. Москва. Российский фонд культуры. 2006 г.
С Беллой
С Ириной Барметовой
С Виктором Славкиным
Старые друзья и стильные русские международные писатели нового века — Гладилин иАксенов: «…Москва так преобразилась… Высокий класс!» 2000-е гг.
Стоят: блюзмен Евгений Маргулис, писатель Василий Аксенов, поэт рок-н-ролла Андрей Макаревич, поэт Михаил Генделев, поэт телеэфира Владимир Соловьев. Сидят: жены и подруги джентльменов. 2000-е гг.
Дом. Утро. А карнавал продолжается…
…Биарриц. В эритрейском костюме
Алексей Аксенов (справа) и мэр Казани Ильсур Метшин с маузером Павла Аксенова, найденным во время ремонта дома на улице Карла Маркса. Фото Гульнары Сагиевой. Журнал «Казань», № 12, 2009 г.
Аксенов-Фест-1. Москва — Казань — Москва . Октябрь 2007 г. Фото Фарида Губаева. Журнал «Казань», № 12, 2009 г.
Василий Аксенов. 1932–2009. Ваганьково…
Портрет. «В склянке темного стекла…». Булат посвятил эту песню ему. Теперь они вместе. Художник Зуфар Гимаев. Журнал «Казань», № 12, 2010 г.
Основные даты жизни и творчества В. П. Аксенова
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу
