Дмитрий Петров - Аксенов

…Была разработана программа обмена делегациями. У истоков ее стоял покойный Солсбери [146] Гаррисон Солсбери — журналист, историк, писатель. Во время войны руководил бюро агентства UPI в Лондоне и СССР. В 1949 году перешел в «Нью-Йорк таймс» и вновь прибыл в СССР. За серию очерков «Россия — новое видение» получил Пулицеровскую премию. Автор книг «Американец в России», «Московский дневник — конец Сталина», «Россия в пути», «Новая Россия?», «900 дней. Блокада Ленинграда» (вышла в 1973 году в США, а в 1993-м в Москве под названием «900 дней»). . Проводились разного рода дискуссии по вопросам советской и американской литературы… Пять наших делегаций ездили в США, и пять американских… к нам. Как мне думается, это всё входило в программу размягчения официальной советской идеологии и нащупывания тех мягких мест, на которые можно оказывать воздействие… Это был блистательный пример ведения „холодной“ войны в новых условиях.

Я был удостоен чести входить… в эти делегации. <���…> И вот однажды ко мне пришел от Солсбери один человек, его правая рука… Он пришел ко мне, потому что начинал я как „шестидесятник“, и в этом плане интерес ко мне был, и предложил подумать о такого рода акции. Я отказался, сказав, что не хотел бы этим заниматься.

Потом, некоторое время спустя, я вдруг узнаю, что Вася Аксенов и Витя Ерофеев собирают такого рода тексты… Это была акция продуманная, проработанная на перспективу, с очень тщательным анализом плюсов и минусов. Эта акция была обречена на успех, и обречена на очень мощную кампанию информационного сопровождения.

…Война шла через целый ряд очень умных операций. „Метрополь“, по моему глубочайшему убеждению, был такой операцией. <���…> Акция с „Метрополем“ была необходима Западу потому, что акция с выдворением Солженицына показала, до какой степени эффективна информационная война… Но потом всё это стало затухать и не было информационного повода, чтобы это дело, как говорится, раскочегаривать. Этот повод необходимо было создать… Как мне думается, Аксенов не осознавал, что он — чье-то орудие. Витя Ерофеев, скорее всего, осознавал, Попов — вряд ли. Большинство же участников „Метрополя“ искренне полагали, что они ведут борьбу за свободу слова в СССР. <���…>

Власти были растеряны и не понимали, как себя вести. Как ни парадоксально, самым умным человеком оказался Кириленко [147] Андрей Павлович Кириленко — в 1979–1980 годах секретарь ЦК КПСС, в отсутствие Михаила Суслова председательствовал на заседаниях секретариата ЦК КПСС. , который, в общем-то, был достаточно дубоватым. Он сказал: „Эту историю надо замолчать, и ничего об этом не писать“.

Однако вскоре стало ясно, что молчанием здесь не обойдешься, поскольку… участники „Метрополя“ подготовили зал в кафе „Север“ [148] Ф.Ф.Кузнецов ошибся — завтрак с шампанским готовился в кафе «Ритм». , куда были приглашены корреспонденты зарубежной прессы… И первой заботой властей было этой презентации не допустить, чтобы избежать всемирного ажиотажа.

Стали думать, как это сделать. Я тогда возглавлял Московскую писательскую организацию. Меня пригласил к себе секретарь ЦК по идеологии Зимянин. На заседании присутствовали Виктор Чебриков, в ту пору — заместитель председателя КГБ, курировавший 5-е управление, Василий Шауро [149] Василий Филимонович Шауро — заведующий Отделом культуры ЦК КПСС с 1965 по 1986 год. . Они пригласили меня, чтобы узнать мою точку зрения, как этот вопрос решать и как из этой ситуации выходить.

Моя точка зрения была такой: нельзя никого наказывать, исключать, применять репрессии, потому что всё это — материал для информационного пожара. Я предложил спокойное обсуждение этого вопроса на заседании писательской организации, предварительно размножив альманах… чтобы люди прочитали и высказались.

Было сделано пятьдесят копий „Метрополя“. Высказывались, в основном, очень хорошие писатели. Большинство альманах не приняло с точки зрения эстетической.

Материалы этого обсуждения были напечатаны в газетке „Московский литератор“ тиражом пятьсот экземпляров. И эта газетка… вдруг стала любимой газетой всех иностранных средств массовой информации… И этой газетки было достаточно, чтобы возник международный скандал.

Вдобавок, к сожалению, не было выполнено мое предложение никого не наказывать… Они все-таки исключили Ерофеева и Попова… Исключили очень своеобразно: мы их за год до этого приняли, но они не получили вовремя членские билеты. Союз писателей России после всех событий отказался им эти билеты выдать. Не дают билеты — значит, исключение. <���…>…Весь этот ажиотаж, весь этот скандал был неслучаен. Это просто — эпизод холодной войны».

На вопрос, как он оценивает ситуацию с точки зрения сегодняшнего дня, Феликс Кузнецов ответил: «…Конечно, это надо было спокойно напечатать и здесь, и через ВААП издать на Западе — и закрыть тему. <���…> Но в ту пору, когда было обостренное политическое противостояние, это оказалось, к сожалению, невозможным.

Я не чувствую своей вины. Я просто испытываю горечь оттого, что… не хватило ума — не только у меня, но и у властей , — понять, что не надо было поддаваться на эту провокацию. У них как раз и был расчет на то, что не напечатают, и расчет оправдался.

Практически, в этом альманахе, за исключением чуть-чуть задиристого предисловия, написанного Васей Аксеновым, да пошлых рассказов Ерофеева и Попова, не было ничего такого, что могло быть рассмотрено хоть в какой-то степени как антисоветское. Стихи Высоцкого? В них не было ничего антисоветского! <���…>

Скажу вам так: в этом деле было две стороны. Одна… была очень заинтересована в этом скандале, и она его получила, благодаря своей умной политике. А вторая, благодаря своей глупой политике, тоже этот скандал получила, — но себе в бок».

Эта позиция понятна, удобна и выгодна: «МетрОполь» — подрывная операция, в которой враг использовал наших писателей. Феликс Кузнецов разоблачил эту вылазку. Шла тайная война. А где война — там взятки гладки. А что до писателей, то многим из них нравилось в СССР, они были верны принципам социалистической эстетики и не могли не пресечь диверсию… И поддались на «провокацию». Ибо заговорщики знали: их не издадут. А — прижмут (вспомним слова Кузнецова на секретариате 22 января: «…Книга выйдет за границей, и у нас будет с авторами жесткий разговор. После чего начнутся вопли о культурной оппозиции. О том, что нет свободы, прав человека, свободы творчества»). Но нашим простакам «не хватило ума» разгадать эту каверзу…

Это легко спустя много лет признать: надо было издавать. Как будто и не существовало пресловутого «фактора Суслова»…