Оксана Балазанова - 10 гениев живописи

В 1661–1662 годах поступили еще два заказа от Руффо – «Гомер с учениками» и «Александр Македонский».

Но вот парадокс: на самой вершине творческого взлета художника современники назвали Рембрандта безумцем, пережившим собственное дарование. Пугаясь все возрастающей новизны его открытий, даже ученики покинули дерзкого новатора. И все новые удары преследуют мастера. Пораженная внезапной болезнью, неутомимая Хендрикье слегла – и больше уже не поднялась.

В 1663 году, угасая в 38 лет, Хендрикье Стоффельс завещала все свое состояние не собственной дочери, а Титусу Харменсу, чтобы он продолжал их общее, главное дело.

После ее похорон обычная нелюдимость Рембрандта еще больше возросла. Он почти перестал выходить из дома. Да и торговля Титуса пошла под уклон. Образованный торговец картинами, знающий латынь и французский, с большим трудом справлялся со счетами, которые так образцово вела сержантская дочь. И все же он вновь поднял фирму, оплатил все семейные долги, купил отцу новые холсты и печатный станок. Вера Титуса в гений отца была так велика, что он покупал все его не пользующиеся спросом картины – иначе говоря, финансировал живопись будущего.

В 1665 году Рембрандт жил на деньги сына. Один из кредиторов должен был компенсировать Титусу, признанному судом основным кредитором Рембрандта, часть средств, полученных на распродаже имущества, – всего 6952 флорина. Однако и этой колоссальной суммы хватило ненадолго – Рембрандт сразу же начал тратить ее на покупку картин.

10 февраля 1668 года Титус женился на Магдалене ван Лоо и переехал к теще. Между тем художника поджидал следующий, на этот раз самый жестокий удар. Умный и благородный Титус, богатый и независимый, принятый в высшем обществе Амстердама, сразу после счастливой женитьбы тяжело заболел. И в 26 лет от роду умер от той же непонятной болезни, что и его мачеха. И, словно оправдывая уличное прозвище «Старый колдун», сокрушенный художник окончательно перестал замечать внешний мир, который сузился для него только до двух реалий – холста и палитры. Рембрандт остался с четырнадцатилетней дочерью Корнелией. Даже оказавшись в суровой нищете, он не пожелал продать ни одной картины из воссозданной коллекции – художник предпочитал творить в окружении шедевров. Творить, без оглядки на общественные вкусы, так, как подсказывало ему сердце. Говорят, что однажды к Рембрандту заглянул его преуспевающий ученик. Он искусно нарисовал на полу золотые монеты, которые подслеповатый художник принял за настоящие, и попытался их собрать.

В портретном мастерстве Рембрандта 60-х, уже, казалось бы, достигшем вершин, произошло еще одно изменение – портреты приобрели особую величественность. Сосредоточенным, самоуглубленным, горделиво спокойным предстают перед нами поэт Иеремия Деккер – друг художника, молодая супружеская пара (некоторые исследователи утверждают, что это Титус и его жена Магдалена ван Лоо).

В год смерти Титуса Рембрандт написал свою величайшую картину «Возвращение блудного сына» – философскую живописную поэму, потрясающую простотой и величием: запыленные босые ноги глубоко раскаявшегося грешника, щемящая нежность рук слепого, «узнающих» сына, и тихий свет счастья на исстрадавшемся старческом лице. Какую силу духа являет здесь божественный гений живописца! Дряхлый, убитый горем художник, потерявший самое дорогое в жизни – любимого сына, изобразил отца, к которому, казалось бы, навеки потерянный сын – вернулся.

Говорят, что старость Рембрандта прошла в бедности и лишениях. Это заблуждение. Потому что любовь к художнику верных Хендрикье и Титуса была так велика, что даже трагически и безвременно ушедшие из жизни Рембрандта, они, казалось, продолжали заботиться о нем. Ведь у него еще оставалась дочь Хендрикье. Нелегкое наследство – уход за своенравным стариком – смело взяла на себя 15-летняя Корнелия. Конечно, ей пришлось нелегко. Зато она стала свидетелем чуда: девушка видела, как едва двигавшийся художник создавал свои бессмертные автопортреты. Сначала из глухой черноты подмалевки являлся он сам – нелепый, неряшливый, полуслепой. Но тотчас отяжелевшая, бесформенная, изрытая морщинами маска лица оживлялась проницательным прищуром глаз и озарялась беззубой, но горделивой улыбкой, в которой (спустя два века) его земляк Ван Гог увидел «торжествующий смех старого льва».

29 декабря 1668 года Козимо III Медичи, великий герцог Тосканский, во время путешествия по Европе посетил мастерскую Рембрандта (возможно, именно он приобрел один из автопортретов Рембрандта, который сейчас находится в Галерее Уффици).

Магия последних творений Рембрандта, их философия и поэзия, без сомнения, выросли из жертвенности его близких. Перед смертью он спешил по-своему отблагодарить их, никогда не ждавших благодарности. Полагают, что герои картины «Еврейская невеста» – своеобразный реквием этим подвижникам, положенный на вольную мелодию рембрандтовского видения.

Последняя картина Рембрандта – «Симеон во храме» – осталась незаконченной.

4 октября 1669 года Рембрандта Харменса ван Рейна не стало. Смерть своего великого соотечественника Голландия почти не заметила. В те времена по любому незначительному поводу создавались оды, наполненные высокопарными излияниями. Однако кончина художника была отмечена только краткой записью в церковной книге.

За свою жизнь Рембрандт создал около 600 картин, почти 300 офортов и более 1400 рисунков.

Никто из классиков мировой живописи не оставил столько автопортретов, сколько Рембрандт Харменс ван Рейн. Он мог разодеться в бархат и парчу, мог оставаться в заляпанном красками халате, менялось настроение и возраст, но все теми же оставались эта львиная грива, эти проницательные глаза и эта прямота. А какие страсти, от ненависти до всепоглощающей любви, сумел возбудить этот крепко сбитый, грубоватый человек с бычьей шеей и широкими руками ремесленника! То же можно сказать о его искусстве, лишенном внешней красивости, но, подобно грубоватому характеру художника, отмеченном жгучими контрастами.

Восторженный поклонник великого голландца, поэт XX века Эмиль Верхарн сказал, что Рембрандт «выстроил свой Рай из обломков и черепков собственной жизни». Впрочем, это были Рай и Голгофа одновременно, где библейские святые, цари и пророки побратались с людьми. Это был мир, с легкостью сочетавший фантастический Иерусалим и реальный Амстердам, небо и землю, свет и мрак в едином пространстве несмирившегося рембрандтовского духа.