Гертруда Тринчер - Рутгерс

Наконец, после долгих переговоров АИК удалось получить турбину и доставить ее в Кемерово.

День и ночь ее скоблили, шабрили, чистили, меняли негодные детали. Работа была непростой. Русскую смекалку дополнял опыт зарубежной техники. И вот она стоит готовая и ждет пуска.

— Прямо с морского дна…

— Пенорожденная, — называет ее Ган. Наконец появляется Себальд. Собрание открыто.

— Товарищи! У нас большая радость. Рабочим и инженерам Кемерова удалось в короткий срок резко повысить мощность нашей электростанции Она будет давать значительно больше энергии, чем потребует наш химический завод. Мы сможем обеспечить электроэнергией окрестные села, выполнить завет Ленина — зажечь электрическую лампочку в каждой хижине. Скоро большой праздник нашей колонии — открытие химического завода. Но сейчас мы должны со всей серьезностью подумать о нашем положении. — Себальд на минуту замолчал. — Сегодня утром в этом здании выявлено гнусное вражеское деяние. В подшипниках турбогенератора обнаружен песок. Наша гордость, наша новая турбина не работала бы, если бы исполнилась воля врагов.

Возмущенные возгласы:

— Преступление!.. К стенке виновных!..

— Помните, товарищи, наша работа — это политическая борьба, наши успехи — победа над контрреволюцией. Вспомните, товарищи, о пожаре в Южной шахте, причину которого так и не удалось установить. Теперь я уверен, что это был поджог. Враг не дремлет…

В это воскресное утро Кемерово необычно оживленно. Двери склада распахнуты. На машину грузят барабаны с приводами, гирлянды изоляторов и роликов, электрический шнур. — Осторожней, лампочки! — кричит парень, подавая большой картонный ящик.

— Поехали, нас ждут.

На трассе уже кипит работа. В ямы, подготовленные в прошлые воскресенья, устанавливают сверкающие желтизной столбы. Монтеры тянут провода.

Сегодня большой день: «аиковцы» проводят электричество в первой близлежащей деревне.

В избах веселый перестук молотков. На бревенчатом потолке и стенах появляются невиданные белые ролики, между ними ложится шнур. К вечеру работа закончена. Короткая команда. И под потолками загораются электрические лампочки.

Потом всех приглашают в избу-читальню.

— Теперь у вас всегда будет светло, — объясняет собравшимся бригадир электриков. — Но электричество может не только освещать. Сейчас я покажу вам, как его можно использовать еще.

На стол ставится специально привезенная электроплитка.

— Давайте сковороду, — командует бригадир.

Тесто замешено еще в Кемерове. Сейчас на плитке из него пекут блины. Шипит масло. Снятый со сковородки блин, обжигая руки, переходит от человека к человеку.

Еще не улеглось восхищение, а бригадир уже включает электрический утюг, достает смятую рубаху, гладит ее и отутюженную подымает над головами собравшихся.

Женщины восторженно ахают.

В следующее воскресенье электрики приезжают в деревню посмотреть, все ли в порядке с освещением. Ясный день, но во всех избах горит свет.

— Почему не выключаете? — удивленно спрашивают «аиковцы».

— Боимся, а вдруг опять не загорится?

Электрики проходят по избам. Они заставляют каждого погасить и включить свет.

— Видите, он непременно загорится.

Теперь жители уверены — великое чудо подвластно им.

2 марта 1924-го. Тысячи людей собрались на большой заводской площади, освещенной весенним солнцем.

На трибуне представители СТО, гости из Ново-Николаевска, Екатеринбурга, Томска…

Праздник пуска химического завода открывает директор АИК Кузбасс Рутгерс.

Слово получает руководитель химзавода доктор Малер.

— Товарищи! Поздравляю вас всех с днем нашего большого торжества, — взволнованно говорит он.

Его голос заглушают гудки. Их резкий, пронзительный звук встречают тысячеголосым «ура». Химический завод открыт.

Выступает представитель СТО.

— Рабочие, техники и инженеры Кемерова, вся Советская Россия празднует сегодня вместе с вами. Вы построили в Сибири большое предприятие. Оно даст кокс домнам Урала. Привет и спасибо вам всем. Да здравствует маленький интернационал в Сибири!

И снова громкое «ура».

Выступают представители партии и профсоюза. И последней — Бронка. В ее руке толстая стопка телеграмм.

Поздравления рабочим Кемерова от Совнаркома, Сибревкома, III Интернационала, Американской коммунистической партии. Телеграммы из Голландии, Германии. Поздравления от Баркера из Нью-Йорка, от Тома Манна из Лондона. Приветы и поздравления от уральских заводов и фабрик.

Митинг окончен. Колонна делегатов направляется к коксовым печам. Глухие кирпичные стены. Железные двери закрыты. Вспыхивают электрические лампы. Двери поднимаются. Огненная стена заполняет их проем. Из этого пламени медленно выползает выталкиваемый толкателем коксовый пирог и, раскалываясь, падает на землю. Струя воды из шланга обрушивается на огромные раскаленные куски, и клубы белого пара, шипя, подымаются ввысь.

Первый кокс! Мартовский ветер подхватывает дым, швыряет его в небо. Музыканты подымают трубы: «Вставай проклятьем заклейменный…» Сотни голосов присоединяются к оркестру.

После пуска химического завода среди колонистов стало привычным русское слово «молодцы».

Химический завод работает, потребность в угле растет. Печи выдают кокс и газ. Электроэнергии хватает с избытком. Нужны новые шахты, новые заводы.

Еще месяц назад в техническом бюро колонии Себальд поднял вопрос о расширении деятельности АИК, о присоединении к колонии шахт Южного района и Гурьевского завода.

— Чтобы улучшить наш кокс, нам нужен кольчугинский уголь, — говорил Себальд, — а в Гурьевске мы сможем создать свой сталелитейный завод.

Члены бюро поддержали его.

Сейчас этот план можно осуществить — АИК в состоянии взять под свое руководство новые объекты, ее финансовое положение устойчиво. С Пирсоном, Ганом и Струйном все подробно обсуждено.

Расширить работу стремится не только руководство, это стало требованием масс. Однажды, когда Себальд проходил по мастерским, его остановил венгерский металлист Луис Гросс.

— Товарищ Рутгерс, что это за спокойная жизнь настала у нас?

— Спокойная? Почему?

— Так говорю не я один, многие недовольны.

— Чем?

— Никакой новой работы. Скучно становится. Это не по мне. Я скоро уйду отсюда.

— Забавный парень, — рассказывал потом Себальд. — Хочет уходить от нас, потому что здесь, в Кемерове, стало слишком спокойно. Надо привлечь в партию этого венгерского сорвиголову. И вообще это чудесно, когда люди жаждут большого дела.

Себальд мысленно еще раз пробегает техническую часть своего доклада, отправленного в Москву.

«…До перехода предприятий к американской администрации добыча производилась хищническим образом, не оглядываясь назад в смысле укрепления пройденного пути и производства подготовительных работ. Такой метод работы неизбежно вызвал бы в самом близком будущем необходимость прекращения всех работ по добыче угля. Американцы, стремясь к ведению работ на основах правильной и здоровой эксплуатации, немедленно же приступили к приведению шахт в должный порядок и производству капитальных работ.