Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

Это тоже перед шестидесятилетием:

Как хорошо идти тропою прямой и твердой, как гранит.

Как просто, смешанным с толпою, шагать, куда вожак велит, сидеть в ненастье под навесом, пережидать буран в дому, болтать цитатами из прессы и не перечить никому...

Себе не созидаю рая, а там - хоть не расти трава.

Я не желаю попугаем чужие повторять слова.

Давно пошел шестой десяток, и поуняться бы мне честь.

Но весь, от головы до пяток, каким я был, таков и есть...

Он посчитал свое шестидесятилетие августом жизни:

Покуда упруг еще парус и руль подчинен молодцу.

А все-таки августом август, и лето подходит к концу.

Еще леденящие ветры его не согнули в дугу...

И зеленью кованой ветви звенят на могучем дубу...

Но видишь, незваная проседь морозцем виски порошит.

Но слышишь, как рыжая осень извечной дорогой спешит?

Мечтается так, как мечталось,

Пчела собирает пыльцу.

А все-таки августом август, и лето подходит к концу.

И как продолжение предыдущих мыслей - самопоздравление с шестидесятилетием:

Еще листвою шелестят зеленые сады.

Мне нынче ровно шестьдесят, но в этом нет беды.

Не старческой тоской объят - душой и мыслью свеж.

Мне - шестьдесят.

И значит, взят еще один рубеж.

В любом случае, это - монолог сильного человека. А учитывая его положение изгоя в стране коммунистической диктатуры - сильного трижды. Такая вот новоявленная «Золушка» в компартийном исполнении, с иезуитским рисунком. В дополнение к антисемитскому.

Самопоздравление следующего года он закончил словами:

Но верю, все-таки сумею еще одну взять высоту.

Что жизнь без взятия вершин?!

Всего-то шестьдесят один!

Затрудняюсь точно сказать, в чем и где черпал поэт Ал. Соболев силы, чтобы через год заявить:

,,.И сегодня, в день рожденья, нет покоя и в помине -в неослабном напряженье, все в движенье, все в движенье к дальней солнечной вершине.

Запись в его рабочей тетради: «Поэт должен стремиться к вершине, солнечной, поэтической. Реваз Магрсани».

Сам собой возникает вывод: «Бухенвальдский набат» Ал. Соболев своей поэтической вершиной не считал, значит, чувствовал в себе скрытые возможности для покорения новых творческих вершин, не менее заметных и значительных. А по творческим вершинам принято, как известно, судить о степени одаренности автора. Правда, в так называемое советское время это правило Ал. Соболева не касалось. Сам он выразил свое назначение в поэзии строчками, сочиненными также ко дню рождения:

...Спешу внести свою живую лепту в сокровищницу правды и добра...

Да будь моя мятежная строка оружьем благородному солдату, который нынче, завтра, напролом пойдет на схватку с тыщеглавым Злом.

Увы, он победит врага нескоро.

Так будь в бою тверда его рука,

Так будь ему оружьем и опорой на поле брани

и моя строка.

Как и у любого, живущего на Земле, признается поэт, у него:

...бывают и вьюги, и зыби, и качка, есть хвори и горе, беда и забота... -

земные состояния человека. Худо ограничить ими свой мир, и поэт продолжает:

...но я - на просторе, со мною - природа, она меня быть человеком венчала, и с нею мне быть без конца и начала...

Как понимать — «без конца и начала»?

Нет, я навеки не исчезну, смерть надо мною не вольна...

Я утверждаю это с верой, не потому, что я велик.

Еще до мезозойской эры звучал в природе мой язык в громах небесных и прибоях, в набегах бури и в тиши.

Земля и небо голубое - родители моей души...

И если, не дай Бог, взорвется родная матушка-Земля и в тот трагичный миг под солнцем не оборвется жизнь моя: не человеком и не птицей в пространстве путь продолжу свой - летящей крохотной частицей, неистребимой и живой.

Продолжу рассказы о днях рождения поэта, отмечаемых им стихами-раздумьями. И то, что скажу сейчас, вероятно, вызовет недоверчивую улыбку: мне временами казалось, что любовь поэта и вечной природы, если об этом дозволено говорить языком человеческим, взаимна.

Быть может, это совпаденье, в чем тут секрет - мне невдомек: почти всегда в мой день рожденья бывает солнечный денек.

Еще вчера гуляли тучи, не август - осень на дворе.

А нынче будто маг могучий очистил небо на заре.

И наяву, не в чудной сказке, в сиянье радостного дня раскрылись снова лета краски - все для меня, все для меня

и для моей котёнки тоже.

Прошу тебя, на всем пути сияй нам чаще, если можешь, свети нам, солнышко, свети!

Можно верить, можно сомневаться, но солнечная погода в дни рождения поэта - не вымысел, не игра воображения, а самая неприкрашенная быль. Не раз бывало так: накануне дня его рождения по небу медленно, хмуро ползли низкие пухлые облака свинцового цвета - циклон, похоже, затяжной. Но утром следующего дня на горизонте таяли поредевшие остатки дождевых облаков и наступал праздник солнца, праздник света в подарок новорожденному.

По давней и неизменяемой нашей с ним традиции - праздновать дни рождения Александра Владимировича в лесу или за Окой - мы отправлялись на многочасовую прогулку.

Под августовским небом светло-синим, с единственною - другом и женой, в красе волшебной, тишине лесной, я праздновал сегодня день рожденья... Попробуйте, какое наслажденье!

Мы оставались в лесу долго, пока лучи уже склонявшегося к закату солнца не проникали далеко в глубь леса, окрашивая стволы деревьев в золотистый цвет. Прекрасен в эту пору уходящего дня пронизанный менее яркими солнечными лучами притихший лес - он являл собой словно охватившее все вокруг умиротворение, сосредоточенность, предчувствие дремоты. Задумчивость...

Утро очередного дня напоминало утро позавчерашнее. «Окошко» солнца и света, праздничной радости как будто закрывалось, и циклон, после однодневного перерыва, продолжал свой далекий путь.

Подобные чудеса - ну как их назвать иначе? - повторялись много раз и побудили поэта рассказать в конце концов о такой трогательной милости природы. Щедро ею украшенные, в чем-то разные, но неизменно одинаковые волнующе очаровательным общением с ней, дни рождения надолго оставались светлыми, счастливыми воспоминаниями. И теперь, много лет спустя, я с удовлетворением говорю: как хорошо, что не соблазнялся мой мудрый супруг, истинный друг и дитя природы, ни ресторанными, ни домашними застольями — предпочитал первозданное, чистое, естественное, без тени фальши. И, открывая природе свою душу, каждый раз был вознагражден ею сторицей, получая в дни рождения от нее подарки, которые невозможно купить ни за какие деньги.

Один раз, в лесу, прямо из-под наших ног - мы неторопливо шли, вполголоса перебрасываясь словами, так как оба считали кощунственным нарушать лесную тишь, - взметнулась довольно крупная птица величиной с галку с коричневожелтым оперением. На высоте примерно трех метров она «зависла» над нами, махая крыльями. Мы замерли на месте и стали глазами перебирать каждый клочок травы около кустов поблизости. И что же? Меньше чем в двух шагах увидели распластавшегося среди примятых стеблей и листьев почти оперившегося, уже довольно большого птенца. Он отлично замаскировался! Различить его можно было, изучая буквально каждый кусочек такого же пестрого, как и он, окружения. Ребенок!.. Мама волновалась!.. Мы осторожно отступили на несколько шагов и поспешили уйти от колыбели... Сколько стоит такой подарок?..