Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

Вчитайтесь в него, вслушайтесь в каждую строку, не торопитесь. .. Оно - о многом... Я привожу его полностью

Этот голос звучит не из рая, за тысячи километров...

Слушаю голос Израиля, голос далеких предков.

...Рощи шумят лимонные, лунные, апельсиновые...

Мудрая речь Соломонова.

Песни седой Палестины.

Я и во сне не видывал камни, развалины храма, пышное царство Давидово, скромный шалаш Авраама.

Я и не знаю как следует речи своей - материнской.

Кости отцовы и дедовы тлеют в земле украинской...

Мне же судьбою указано слушать под небом неброским, как на деревне, под вязами, тихо поют о березке.

Речь всемогущая русская стала навек мне родною.

Милая женщина русая в трудной дороге со мною.

Что же прильнул я к приемнику?

В чем тут для слуха отрада?

Сердце мое неуемное, что тебе, что тебе надо?..

Подумалось поначалу, что это - самоанализ мужчины, умудренного трудностями и шестьюдесятью пятью прожитыми годами. Сказалась усталость. Мол, душа попросила покоя, как тело - удобной мирной позы. Оказывается, нет!

Не прошло и года, как муза поэта вновь пропела песню о свободе, с жаждой которой, с не сбывшейся для него мечтой, о которой прошла его нелегкая жизнь.

Заря прогнала ночи тень, красны восхода переливы.

Да будет светел этот день!

Да будет этот год счастливым!

Чтобы свобода больше мне ночами долгими не снилась, чтоб наяву, а не во сне она в судьбе моей явилась.

Чтоб я о ней уж не блажил, а наслаждался ею вдосталь, свободно жил, дышал, творил ну лет по меньшей мере до ста!

Стихотворение датировано 1981 годом. А уже в середине 1982 г. поэта настиг смертельный недуг. Он проболел около пяти лет.

САТИРА В ТВОРЧЕСТВЕ АЛЕКСАНДРА СОБОЛЕВА

Не знаю, в какое время и кто выдал на-гора концентрат обывательской мудрости, насколько безнравственный, настолько и гадко липкий: «Плюнь на все, береги свое здоровье». Общедоступен для понимания, тем и убедителен.

Это присказка.

Думаю, что после уже изложенного в предыдущих главах нет надобности объяснять, почему сатира оказалась частью творчества Ал. Соболева. Итак, продолжу более детально начатый ранее рассказ об Ал. Соболеве-сатирике.

Вообще-то отдавать честь и место сатире тоталитарного режима - само по себе уже сатира. Острая разоблачительная критика художественными средствами порядков страны-тюрьмы? Согласитесь, как-то несерьезно, недостойно, похоже на детскую игру, где все понарошку.

Куда и к чему должен был приложить сатирик свое острое перо, когда действия его были заранее регламентированы и стеснены? Правила страны-тюрьмы предписывали видеть СССР не иначе как могучим, несокрушимой крепости дубом. Разрешалось и даже поощрялось замечать пару-другую пожелтевших до срока листиков, крохотную засохшую веточку - изъяны совершенного древа. Случайные, нетипичные, они портили идиллическую картину и подлежали разносу...

О том, что у «несокрушимого дуба» гниет и большей частью сгнила древесина, и предполагать запрещалось. Вот тебе и «простор» для критики. Посему ее мишенями становились пьяницы, алиментщики, слесари-сантехники, нерадивые дворники, мелкие чиновники районного масштаба, герои бытовых неурядиц и прочие «листики» и «веточки»... Словом, царство мелкотемья...

Что, перевелись на Руси «салтыковы-щедрины» да «гоголи» и иже с ними? Нет. Но на них, выражаясь языком наших бабушек, «моды не было»... Уточню: коммунистической. Поневоле лишний раз воскликнешь: хвала инициаторам перестройки! Не будь ее, так и не узнали бы люди конца XX века и следующие поколения ни о Шарикове, ни о героях повестей Платонова, ни других исповедальных произведений талантливейших писателей советского периода, умышленно замалчиваемых, запрещенных. А их мучила боль за страждущий, порабощенный народ, за поруганную свою страну.

Поверьте, никто не заставлял Ал. Соболева обозначать свою жизненную позицию так, как это сделал он сам. Никто не нажимал, не давил на него. Кроме самой социалистической действительности.

...Так почему же, почему же быть равнодушным не могу?

Вознагражден я или проклят, что в сердце неуемный жар...

Покой лишь признаю во сне.

Бунтуй, душа моя, покуда, покуда кровь течет во мне.

Дороги торной мне дороже навстречу солнцу крутизна.

Иначе сердце жить не может.

Иная жизнь?.. К чему она?

Отсюда до сатиры - рукой подать. Не косметической, для отвода глаз, а настоящей, истинной, острой, предельно допустимой лютой цензурой.

Бунт, боевые доспехи в мечтах инвалида войны?.. В эту пору, когда живет с немеркнущей славой его «Бухенвальдский набат», уже принадлежащий истории? Угомонись ты, больной человек, как советует тебе один добрый знакомый: лови рыбку, собирай грибы, общайся с природой, которую так любишь, живи в свое удовольствие... Все равно никому ничего не докажешь, плетью обуха не перешибешь. Дружи с лирой, пиши лирику.

Ответ Ал. Соболева выглядел так:

Молчит моя заброшенная лира, ослабленные струны не звенят.

Лишь гневно прорывается сатира, как обличенье,

источая яд.

Носить бы мне певца любви корону -улыбка не сходила бы с лица.

.. .Когда б не лицезрел тупиц у власти, несущих беды страждущей стране, когда бы и удары, и напасти не испытал на собственной спине.

Остался жив...

Казалось, при Никитке в кромешной тьме мелькнул свободы луч...

Но оборвалась тоненькая нитка!..

Над нами снова мрак зловещих туч, и снова разгулялось беззаконье, и снова лжи - почтенье и салют: во славу новоявленной иконы фанфары надоедливо поют от Мурманска до самого Памира, от Сахалина до самих Карпат...

Вот почему моя замолкла лира, лишь гневно прорывается сатира, как обличенье,

источая яд.

«Нет покоя и в помине...» Отвергая обывательские доводы в защиту личного благополучия, он готов сражаться с «тысячеглавым Злом», терзающим страну. И, конечно, понимает, что для успеха битвы нужно, в числе прочего, сделать им созданное достоянием самой широкой читательской и слушательской аудитории.

Скажу горькую правду: всей сатире Ал. Соболева уготована была дорога «в стол». Но судьба проявила вдруг к нему свою милость и щедрость: повстречался ему нежданно-негаданно человек, о котором постараюсь сказать все доброе и хорошее, что знаю. И оставшееся в памяти, надеюсь, даст мне возможность нарисовать образ порядочного, симпатичного Ал. Соболеву и симпатизирующего ему, как ни странно, работника идеологического фронта. Я намерена поведать об отношениях, сложившихся между Ал. Соболевым и главным редактором журнала «Крокодил» Мануилом Григорьевичем Семёновым.

Для того чтобы стало понятным то, что хочу о нем рассказать, начну с малого, но очень существенного: М.Г.Семёнов был одним из тех немногих номенклатурных работников, которые разрешали себе «сметь свое суждение иметь». В тоталитарном государстве, да еще для номенклатурного работника высокого ранга - качество редкое, жизнь ему всячески усложняющее. Я не знала его лично. Поэтому в суждениях о нем обязана быть очень осторожной. О том, что он не был послушным и тихим исполнителем «верховных» приказов, говорят некоторые из запомнившихся мне публикаций в «Крокодиле». Он, помню, в нескольких номерах, на разворотах рассказал о системе круговой поруки среди руководящих товарищей с партбилетами. Фельетон назывался «Пробковый пояс». Вовсе не смешной, без зубоскальства и хохмочек, скорее разоблачительный и злой фельетон о ловком мошеннике-воре, который сумел сделать себя «непотопляемым» для правоохранительных органов наглым и простым способом: взятками в виде подарков и разных приношений он фактически обезоружил тех, кто должен был схватить его за руку и посадить на скамью подсудимых. Он придумал для каждого обеззубленного руководителя районного и областного масштаба название «пробка». Нанизывая такие пробки на существующий только в его воображении пояс, он в конце концов констатировал: «пробки», образовывавшие пояс, сделали его непотопляемым, т.е. неуязвимым. Одураченные им начальники вынуждены были помалкивать, глядя на его вовсе не мелкие преступления, в основном хищения с целью наживы. Уверена, не мы одни следили за развитием этой уголовной истории. Эпизоды, факты, приемы жулика, живописные образы «пробок» на поясе проходимца раскрывали глубину и ширину почти беспредельных возможностей для паразитизма при круговой поруке и безответственности лиц с партбилетами.