Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

Хотя я не имел представления о том, что происходило в те часы в высших эшелонах командования, чувствовалось, что войска на передовой изнурены до предела. 3‑я бронетанковая возглавляла наступление VII корпуса, а тот был главной ударной силой 1‑й армии в ее наступлении через Центральную Германию. Форсировав реку Рер под Дюреном 23 февраля, корпус взял штурмом Кельн, пересек Рейн, сосредоточившись на Ремагенском плацдарме, завершил окружение «кармана Роуза». Затем, двигаясь во главе корпуса, наша дивизия броском на восток закрыла противнику пути к отступлению через южные склоны Гарца. Прибыв 16 апреля в окрестности Дессау, дивизия окружила го род и немедленно начала штурм. К 21 апреля Дессау пал. Теперь мы ждали приказа наступать на Берлин. Дивизия потеряла множество танков и бронемашин, уцелевшая техника остро требовала крупного ремонта. Потери личного состава были тяжкими; солдаты падали с ног от усталости.

Рассказывали, будто генерал Эйзенхауэр спросил у генерала Брэдли, чего нам будет стоить штурм Берлина. Брэдли якобы ответил, что оценивает число жертв со стороны союзных сил в сто тысяч человек. Некоторые считают, будто оценка Брэдли была завышенной, однако русские потеряли по меньшей мере столько же. Но поскольку уже намечалось, что оккупировать территорию вокруг столицы Германии будут русские, Эйзенхауэр принял разумное решение не начинать наступление на Берлин. Когда мы получили приказ отложить переправу через Эльбу, войска испытали огромное облечение.

До 26 апреля большая часть нашей дивизии оставалась в районе Дессау. Эти дни мы провели, осматривая аэродром и ангары. Нам повезло обнаружить настоящую золотую жилу немецких военных тайн. В Дессау был расположен основной исследовательский и проектный центр Люфтваффе. Ангары, взлетное поле и окружающие строения были полны экспериментальных самолетов и моделей. На кульманах остались незавершенные чертежи. Кабинеты были набиты синьками, письмами, документацией, отчетами исследовательских групп, которые подробно описывали новейшие системы вооружений.

Немцы бежали так поспешно, что не успели даже уничтожить секретную документацию. Мы немедленно конфисковали бумаги и приставили к ним охрану. Когда наши отчеты достигли отдела G2 1‑й армии, оттуда немедленно прислали группу разведчиков, чтобы вывезти документы, прежде чем мы передадим этот район русским.

Дивизия удерживала позиции в районе Дессау, при слиянии Мульде и Эльбы, и на протяжении нескольких километров к югу от города. В Торнау случился пожар на крупной фабрике кинопленки «Агфа». Прежде чем здание выгорело, некоторым из наших солдат удалось, несмотря на дым и пламя, пробраться на завод и вынести немалое количество пленки и фотографического оборудования. Поскольку фототехника считалась военной контрабандой, это делало ее «законной добычей» — солдаты имели полное право конфисковать ее и присвоить себе.

К 26 апреля наши войска подтянулись к западному берегу Мульде; русские находились в тридцати километрах от нас, на восточном берегу Эльбы. Нам было приказано удерживать свои позиции до дальнейших распоряжений. Утром этого дня лейтенант из 69‑й дивизии, занимавшей участок фронта к югу от нас, заехал со своим патрулем в зону между Мульде и Эльбой при Торгау, официально запретную. Там он столкнулся с передовыми русскими частями — и это был момент, когда американские и русские войска соединились. Это соединение лишило немцев всякой возможности отступить из Берлина.

В тот же день нашу дивизию сменила наконец на передовой 9‑я пехотная, и мы отступили в район Сангерхаузена. 3‑я бронетанковая сделала свой последний выстрел по германским войскам.

Со смешанными чувствами мы уходили с передовой «в последний раз», поскольку не были уверены, что этот раз окажется последним. Из пределов досягаемости вражеской артиллерии мы уходили с радостью, однако запертые в небольших деревнях немецкие части продолжали яростное сопротивление до самого конца. Используя высокоподвижные артиллерийские части, нам приходилось уничтожать такие деревни сокрушительными обстрелами.

Отчаянное сопротивление немцев укрепляло нас в мысли, что война еще не окончена. Ходили слухи, будто Гитлер и его окружение бежали из Берлина в Берхтесгаден, летнюю резиденцию диктатора. Опыт прошлых боев учил нас, что в горах сражения будут долгими и жестокими и относительно небольшие силы могут нанести врагу огромный урон…

Штаб ремонтного батальона разместился на старом сахарном заводе в Сангерхаузене. Следующие две недели прошли в относительном спокойствии. Мы ночевали под крышей, и нам не приходилось ежевечерне рыть окопы. Ремонтный батальон был занят, приводя в порядок бронетехнику перед следующей операцией. На склоне холма перед сахарным заводом оставалось большое нерасчищенное минное поле, а позади здания, на другом холме, — остатки зенитной батареи. Она была подавлена нашей артиллерией, когда мы проезжали через Сангерхаузен в первый раз. Солдат предупреждали, чтобы те опасались ловушек. Хотя некоторыми пехотинцами овладел мародерский инстинкт, а спрос на «люгеры», «вальтеры» и другое немецкое оружие был высок, большинство солдат понимало, с каким риском сопряжено разграбление брошенных немецких позиций. Судя по тому, что в нашем батальоне пострадавших от мин не было, предупреждения оказались восприняты всерьез.

В этот период штаб 1‑й армии направил в Дессау разведчиков из службы техобеспечения, чтобы те детально обследовали обнаруженный нами исследовательский и проектный центр Люфтваффе. Разведчики обыскали всё: ангары, опытные мастерские, чертежные. В некоторых комнатах обнаружились сейфы — их подрывали, чтобы открыть. Забирали все, что могло иметь хоть малейшую ценность для разведки. Тысячи чертежей, папок, моделей всех видов и размеров укладывали в ящики и грузили на машины. Наши ребята понимали, что все, что мы не вывезем, достанется русским.

В Нордхаузене сбор разведывательных данных шел в еще больших масштабах. Начальник артиллерийско-технической службы 1‑й армии полковник Джон Медарис сразу осознал, какое сокровище мы откопали вместе с центром производства и сборки «Фау‑2». Отправленная им на осмотр завода группа обнаружила, что подземные сооружения оказались еще обширней, чем нам представлялось. Многоярусные тоннели тянулись на глубине около 180 метров под поверхностью земли, совершенно неуязвимые для бомбежек. Производство ракет шло полным ходом, и прежде чем мы захватили фабрику, были изготовлены тысячи «Фау‑2», принесших разорение Лондону и южному побережью Англии. Однако теперь все площадки для запуска во Франции, Бельгии и Голландии были захвачены.