Елена Васильева - 50 знаменитых любовников

Работая над своей книгой, он опросил сотни людей в ГДР и Советском Союзе, близко знавших Брехта. Он беседовал с вдовой драматурга и его помощницами, изучил тысячи документов, в том числе и архивы в Берлине, долгое время находившиеся под замком. Кроме того, Фьюэджи получил доступ к рукописям Брехта и неизвестным ранее материалам, хранившимся в Гарвардском университете. Рукописные варианты большинства произведений великого немецкого писателя и драматурга написаны не его рукой.

Оказалось, что Бертольд диктовал их своим любовницам. Все они готовили ему еду, стирали и гладили вещи и… писали для него пьесы, не говоря уже о том, что Брехт использовал своих пассий в качестве личных секретарей. За все это драматург расплачивался с ними сексом. Его девизом были слова: «Немного секса для хорошего текста». Кроме этого, стало известно, что в 1930-х гг. будущий пламенный антифашист и верный ленинец не только не осуждал нацистов, но и советовал своему брату вступить в национал-социалистическую партию.

Многолетние исследования позволили американскому профессору сделать вывод, что автором «Песни Алабамы» является одна из литературных секретарей Брехта — дочь вестфальского врача студентка Элизабет Гауптманн. Она блестяще знала английскую литературу, и Брехт частенько использовал ее как золотоносную жилу для выбора темы своих произведений. Именно Элизабет была автором первых набросков «Трехгрошовой оперы», «Взлета и падения города Махагони». Драматургу оставалось лишь отредактировать то, что она написала. По словам Элизабет Гауптманн, именно она познакомила Брехта с японскими и китайскими классическими трудами, которые драматург потом использовал в своих сочинениях.

Актриса Хелена Вайгель была сначала любовницей, а потом и женой Брехта. Смирившись с бесконечными любовными похождениями мужа, Хелена купила пишущую машинку и сама перепечатывала его произведения, по ходу редактируя тексты.

С писательницей и актрисой Рут Берлау Бертольд познакомился в 1933 г. в Дании. Из-за него «восходящая звезда» Королевского театра развелась с мужем и отправилась вместе с писателем-антифашистом в изгнание в Америку. Биографы Брехта полагают, что Рут написала пьесу «Кавказский меловой круг» и «Сны Симоны Машар». Во всяком случае, он сам свидетельствовал о литературном сотрудничестве с красивой скандинавкой. В одном из его писем к Берлау есть такие слова: «Мы — два драматурга, пишущих произведения в совместной творческой работе».

И наконец, еще одна любовь Бертольда — дочь каменщика с берлинской окраины Маргарет Штеффин. Есть предположения, что она написала пьесы «Добрый человек из Сезуана» и «Круглоголовые и остроголовые». На обороте титульных листов шести пьес Брехта: «Жизнь Галилея», «Карьера Артуро Уи», «Страх и отчаяние», «Горации и Курации», «Винтовки Тересы Каррар» и «Допрос Лукулла» мелким шрифтом набрано: «В сотрудничестве с М. Штеффин». Кроме того, по мнению литературоведа из Германии Ганса Бунте, то, что Маргарет внесла в «Трехгрошовый роман» и «Дела Юлия Цезаря», невозможно отделить от написанного Брехтом.

Маргарет Штеффин повстречалась на пути начинающего драматурга в 1930 г. Дочь берлинского пролетария знала шесть иностранных языков, обладала врожденной музыкальностью, несомненными артистическими и литературными способностями — иными словами, ей было вполне по силам воплотить свое дарование в значительное произведение искусства, которому была бы суждена жизнь более долгая, чем его создателю.

Впрочем, свой жизненный и творческий путь Штеффин избрала сама, избрала вполне сознательно, по собственной воле отрекшись от доли творца и выбрав для себя участь соавтора Брехта. Она была стенографисткой, делопроизводителем, референтом… Только двух людей из своего окружения Бертольд называл своими учителями: Фейхтвангера и Штеффин. Эта хрупкая белокурая скромная женщина участвовала сначала в левом молодежном движении, затем вступила в коммунистическую партию Германии. Ее сотрудничество с Бертольтом Брехтом продолжалось почти десять лет.

Тайна и отправная точка отношений безымянных соавторов к выдающемуся немецкому драматургу заключены в слове «любовь». Та же Штеффин любила Брехта, и ее верное, буквально до гробовой доски литературное служение ему явились, надо полагать, во многом лишь средством выражения ее любви. Она писала: «Я любила любовь. Но любовь не такую: „Скоро ли мы сделаем мальчика?“ Думая об этом, я ненавидела подобную размазню. Когда любовь не приносит радости. За четыре года я только однажды ощутила сходный страстный восторг, сходное наслаждение. Но что это было такое, я не знала. Ведь это мелькнуло во сне и, значит, не происходило со мной никогда. А теперь мы тут. Люблю ли я тебя, сама не знаю. Однако остаться с тобой желаю каждую ночь. Едва ты касаешься меня, мне уже хочется лечь. Ни стыд, ни оглядка не противятся этому. Все заслоняет другое…»

Были ли женщины Брехта его жертвами? Коллега драматурга, писатель Леон Фейхтвангер характеризовал его так: «Бертольд отдавал свой талант бескорыстно и щедро — больше, чем требовал». Требовал же творец «эпического театра» полной самоотдачи. А женщины? Женщины действительно любили отдаваться ему.

Брехт всегда был спорной фигурой, особенно в расколотой Германии последних лет его жизни. В июне 1953 г., после беспорядков в Восточном Берлине его упрекали в лояльности режиму, и многие западногерманские театры бойкотировали его пьесы. В 1954 г. так и не ставший коммунистом всемирно известный драматург получил международную Ленинскую премию «За укрепление мира между народами».

Умер Бертольд Брехт в Восточном Берлине 14 августа 1956 г. Его похоронили рядом с могилой Гегеля.

В наших театрах Брехт сегодня идет редко. На него нет моды. Собственно, принципы его театральной системы, его «эпического театра» в чистом виде никогда на нашей театральной почве прижиться и не могли. В знаменитом любимовском «Добром человеке из Сезуана», с которого в 1963 г. началась легендарная Таганка, по выражению критики тех лет, «к брехтовской дидактике и беспощадным формулам была подмешана капля русской, цветаевской крови». Таганские актеры там неподражаемо сердечно пели под гитары стихи Марины Цветаевой, нарушая чистоту системы…

Как бы то ни было, но к своему столетию Брехт снова поднимается в цене. Потерянному поколению при всех великих депрессиях, на которые не скупился XX в., не меньше, чем вера в добро и чудо, необходима брехтовская трезвость мысли, неангажированная никакими, пусть даже самыми красивыми и гуманистическими идеями и лозунгами.

Настоящее имя Вадим Игоревич Племянников (род. в 1928 г. — ум. в 2000 г.)