Роберт Маккрам - Жизнь Вудхауза. Фрагменты книги

Второй пример — коротенький рассказ, написанный им в семь лет и своей интонацией напоминающий молитвенник или Библию короля Иакова, чтение которых Вудхауз каждое воскресенье слышал в церкви:

Около пяти лет назад прилетел в лес Дрозд, и свил он себе гнездо на тополе, и запел так красиво, что все червяки повылазили из своих норок, и муравьи опустили свою ношу, и сверчки прекратили веселиться, и мотыльки уселись рядком, чтобы послушать его. Он пел, словно был на небесах, и пока пел, он словно поднимался все выше и выше.

Наконец Дрозд окончил свою песню и спустился перевести дух.

Спасибо тебе, сказали ему звери. На этом мой рассказ кончается.

В 1887 году, на девяностом году жизни, скончался дед Вудхауза с материнской стороны, Джон Батерст Дин. Его вдова с четырьмя незамужними дочерьми — Луизой, Мэри, Энн и Эммелиной — переехали в маленький городок Бокс, где купили поместье Чейни-корт: красивый старый дом в елизаветинском стиле с тенистой подъездной аллеей, конюшнями, розовыми садами и холмами, с которых открывался прекрасный вид на окрестный Уилтшир. Воспоминания о Чейни-корте и о хозяйничающих там тетушках, несомненно, были источником вдохновения для Вудхауза, когда он писал один из лучших своих романов «Брачный сезон». Берти Вустер едет к некоему Эсмонду Хаддоку в поместье Деверил-холл, что близ деревни Кингс-Деверил, и попадает в «волнующееся море» аж из пяти теть:

— Пять?

— Да, сэр. Девицы Шарлотта, Эммелина, Гарриет и Мертл Деверил и вдова леди Дафна Винкворт…

Услышав слова «пять теток», я ощутил некоторую дрожь в коленках. Шутка ли, очутиться в стае теть, пусть и не твоих лично [13] Перевод И. Бернштейн. .

Чейни-корт был просторным, внушительным особняком, вековечную социал-географию которого (верхний этаж, нижний этаж, дверь, обитая зеленым сукном [14] В викторианских английских домах существовало типичное пространственное разделение на хозяйскую часть и часть, предназначенную для прислуги. Прислуге отводился фрагмент нижнего этажа, а хозяева жили и принимали гостей на верхних этажах. В ту часть, которая отводилась прислуге, вела дверь, обитая зеленым сукном. ) Вудхауз усвоил навсегда. Здесь он, по его выражению, вступил в «возраст коротких штанишек», когда тетушки спихивали его друг другу. Вспоминая после семидесяти эти свои одинокие сиротливые годы, Вудхауз частенько отзывался о себе как о «безмозглом олухе» — типичная формула самоуничижения. На сохранившихся фотографиях — опрятный, физически развитый здоровячок с ясными, широко посаженными глазами и намеком на тот массивный волевой подбородок, который впоследствии будут подчеркивать карикатуристы. Глядя на эти фотографии, легко представить себе, что по ту сторону фотокамеры высится какая-нибудь властная тетушка и требует, чтобы мальчик стоял смирно.

Кроме тетушек, священников и заморских дядюшек в жизни маленького Вудхауза был еще один разряд взрослых — слуги. Самой частой женской профессией в Англии XIX века была профессия служанки. В 1891 году в Англии насчитывалось около полутора миллионов женской прислуги всех возрастов — солдаты домашней армии под командованием офицера-дворецкого. Вудхауз с братьями росли, как он говорит, «держась за камердинерский пояс». Он близко познакомился с жизнью нижнего этажа своих священствующих дядюшек и их жен, к которым ездил на каникулы, и так вспоминал о повторяющемся ритуале: «Всегда наступал момент, когда хозяйка, натянуто улыбаясь, предлагала мне спуститься к слугам и выпить там чаю». В компании лакеев и служанок «безмозглый олух» раскрепощался. «В их обществе, — писал Вудхауз, — я забывал стесняться и начинал шутить не хуже их».

В 1889 году, после трех лет обучения в Кройдоне, обнаружилось, что у старшего из братьев Вудхаузов, Пева, слабые легкие, а в викторианской Англии это всегда лечилось морским воздухом. Родители решили отправить братьев в Колледж королевы Елизаветы на остров Гернси. «Зачем мне и Армину надо было туда ехать, понятия не имею, — рассказывал Вудхауз первому своему биографу Дэвиду Джейсену. — Видимо, родители любили оптовые сделки». Он также говорил, что был доволен колледжем: «…нам разрешали гулять, где мы хотели… и в целом жизнь была очень приятной», — но на этом его воспоминания о двух годах, проведенных в сем внушительном заведении с видом на Сент-Питер-порт, заканчиваются.

Были ли у Вудхауза друзья в Колледже королевы Елизаветы, мы не знаем: возможно, ему вполне хватало компании Певерила и Армина. Мотив братской любви не раз всплывает в творчестве Вудхауза, однако, хотя братья Вудхаузы и росли вместе, они не были по-настоящему близки, и их дороги вскоре разошлись. Певерил вырос эдвардианским денди; со временем, как и отец, отправился на Восток, вступил в ряды гонконгской полиции и зажил уютной и сытой жизнью европейского колониста. Со своим стеклянным глазом (он потерял глаз из-за укуса какого-то насекомого) и китайским камердинером, на чьих медных пуговицах красовался герб Вудхаузов, он был поистине квинтэссенцией колониального чиновника: важным, скучным и чрезвычайно консервативным.

Если Вудхауз и проявлял нечто похожее на братскую любовь, то лишь по отношению к Эрнесту Армину, который был двумя годами старше и в определенном смысле не менее одарен. Имя Армин встречается в норфолкских семьях с XVII века. Армии Вудхауз добился выдающихся успехов в учебе: в Оксфорде получил Ньюдигейтскую премию [15] Ежегодная премия за лучшее стихотворение на английском языке, написанное студентом Оксфордского университета. за стихи и с отличием сдал экзамены по классической филологии. Высокий и волевой, он был прекрасным спортсменом, неплохим пианистом и талантливым поэтом, которому особенно хорошо удавались юмористические стихи. Окончив Оксфорд, он, по семейной традиции, отправился на Восток, в Индию, и стал преподавать в Деканском колледже в Пуне. Там он увлекся теософией, перешел в колледж Анни Безант и какое-то время был учителем Кришнамурти — этого маленького мессии теософов. Отслужив в Первую мировую в Шотландском гвардейском полку, он издал сборник военных стихов, женился, вновь уехал в Индию и наконец в 1935 году вернулся в Англию. Обленившийся и растолстевший, общительный и невероятно умный, он умер в 1936 году — подвели легкие: он всю жизнь был завзятым курильщиком. У него были непростые отношения с младшим братом, но их всегда связывало детство. После смерти Армина Вудхауз написал его вдове Нелле: «Бедный Армин всегда так много для меня значил, я изо всех сил старался ему подражать. Мы с ним были очень близки, — прибавил он, поддавшись нахлынувшей нежности; однако то была близость, рассчитанная на разлуку. — Наша привязанность друг к другу не требовала постоянного общения. Мне казалось, даже расстанься мы на несколько лет, встретившись, мы продолжили бы разговор с прерванного места».