Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

Если верить названию, то жизнь полярника наполовину состояла из разборок с Умберто Нобиле и предателями из Общества воздухоплавания. Но книга содержит и нападки на многих других именитых людей. И едва ли не больше всех достается его родному брату; человека, который на протяжении двух десятилетий был ему ближайшим доверенным партнером, он клеймит как предателя. Полярник вновь повторяет, что именно брат, а не он сам хотел хитростью извлечь недвижимость из конкурсной массы. И далее: «Он пытался испробовать самое низкое средство — клевету. К счастью, его собственному адвокату удалось вовремя помешать ему».

В конечном счете Леон примирился с тем, что ему не удастся использовать в судебной тяжбе личную жизнь брата, и как раз это оборачивается против него, причем в форме публичного обвинения. Полярник завершает свои нападки психологическим экскурсом: «Я часто раздумывал о том, что изменило характер этого человека». Важно было подчеркнуть, что это не «наследственное», не свойственное семье: «Мать и отец были лучшими и честнейшими на свете людьми».

В предшествующих главах «Моей жизни» Леон упоминается лишь косвенно — как «спутник» и «секретарь»; тем не менее мемуары яснее ясного говорят, как сильно Руал Амундсен зависел от своего брата Леона. Будь они написаны в то время, когда братья еще были друзьями, они бы скорее всего никогда не вышли в свет.

В 1925 году личным секретарем Руала Амундсена стал его племянник, тридцатиоднолетний лейтенант Густав С. Амундсен. Единственный сын Густава и Малфред Амундсен, Того, как и его родители, регулярно и подолгу пребывал в экономической зависимости от своего знаменитого дяди. Без поддержки полярника Густав-младший не смог бы получить офицерское образование. Восторг был пропорционален зависимости. Но в наследство лейтенанту досталась и немалая доля той горькой злости, какую его отец навлек на себя в семье за долгие годы своей горемычной, нескладной жизни.

Молодой Амундсен занимался текущей корреспонденцией, однако ж не приходилось ожидать, что он станет полярнику советчиком и помощником, каким добросовестно служил Леон. Там, где брат смягчал и нейтрализовал герояполярника в его общении с окружающими, племянник лишь со скрупулезной точностью воспроизводит указания Начальника.

Впрочем, перо у лейтенанта Амундсена было легкое; именно он зимой 1927 года получил от «Даблдей, Пейдж и К 0» дядюшкину английскую рукопись, а затем, уже в норвежском переводе, отправил ее в издательство «Юллендал норшк форлаг».

Возразить на оскорбительные выпады Руала Амундсена было не так-то просто. Вдобавок он слишком далеко шагнул за рамки приличий. Тем не менее ущерб во многих отношениях оказался непоправимым. За свою долгую карьеру Руал Амундсен сам не раз бывал объектом и беспочвенных нападок, и беззастенчивой клеветы. Однако всегда находился человек, готовый стать на защиту первооткрывателя Южного полюса. Лишь в 1981 году Одд Дал, последний живой соратник Начальника, берет под защиту забытого брата. Дал сотрудничал с ними обоими: «Из работы с Леоном Амундсеном я вынес впечатление, что он был человеком недюжинного ума и, управляя делами экспедиций брата, вдобавок весьма успешно руководил собственным агентством по торговле винами и шелком. И мне представляется, что в данном случае Руал Амундсен зашел слишком далеко, забыл о всех приличиях».

«Моя жизнь» — единственная книга Руала Амундсена, не имеющая посвящения. Он уже перебрал всех и вся — наставников, товарищей, женщин, отечество. Осталось только одно имя. Оно сияло золотыми буквами на книжном корешке, написанное в небесах над звездами, луной и земным шаром.

«Не скажу, чтобы я пребывал в полном восторге», — пишет Харалд У. Свердруп об автобиографии полярника в письме директору издательства «Юллендал» Харадду Григу. Именно Свердруп несколько позже получит заказ на послесловие к мемориальному изданию сочинений полярника. «Моя жизнь» туда не включена. Великого соотечественника хотелось помнить не таким. Свое послесловие Свердруп закончит фразой, что «самый правдивый и прекрасный образ Руала Амундсена» рисуют его собственные рассказы. Автобиография была и осталась угрозой этому обобщению.

Д-р Свердруп, недавно назначенный в Бергене профессором, только что встречался в дороге с Руалом Амундсеном и сообщает издателю, что он был в «превосходном расположении духа».

7 октября 1927 года Руал Амундсен покинул Свартскуг с массой тяжелых чемоданов. Он опять собрался в большую заграничную поездку. Сначала — пятимесячное лекционное турне по Соединенным Штатам, которое он планировал затем продолжить в Южной Америке. Иначе говоря, ему предстояло очень долгое пребывание за рубежом.

Наций, желавших с почетом принять у себя покорителя двух полюсов, всегда хватало. Но со временем их неизбежно стало меньше. Италии на карте больше не существовало — вычеркнута, и с Германией полярник вторично порвал. Теперь на очереди были Англия и Америка. В автобиографии он успел рассориться с могущественными географическими обществами обеих этих стран.

Конечно, перепроверить не очень-то просто, но полярник утверждает, что Национальное географическое общество США «при всякой возможности относилось» к нему «с ошеломительным пренебрежением». Самый «неприятный» инцидент произошел зимой 1926 года, когда Амундсен посетил Фредерика А. Кука, который сидел тогда в тюрьме неподалеку от Форт-Ливенворта. Хотя сначала у Кука отняли лавры покорителя Северного полюса, а затем осудили за какое-то экономическое мошенничество, Амундсен так и не перестал восхищаться своим давним наставником с «Бельгики». После визита в тюрьму пресса приписала ему высказывания в поддержку д-ра Кука — по поводу старинного спора с адмиралом Пири. Это вызвало конфликт с Географическим обществом, которое давным-давно провозгласило адмирала Пири единственным истинным покорителем Северного полюса. В мемуарах Амундсен пишет, что его поняли совершенно неправильно. Впрочем, ничего удивительного, ведь его комментарии по поводу спора Кука и Пири были и здесь, мягко говоря, двусмысленны [178] Заявления Амундсена в адрес Кука содержат лишь былые воспоминания, не отрицая и не утверждая его успеха в достижении полюса в 1908 году, но и не отказываясь от собственных более ранних высказываний. Это крайне осторожная и взвешенная позиция, и Буманн-Ларсен своей трактовкой не вносит в нее чего-либо принципиально нового, не считая того, что он избегает каких-либо оценок действий Кука, оставляя это за специалистами-полярниками. Вместе с тем по сути встречи Амундсена с Куком он также не высказал собственной позиции, лишь отметив повышенную нервозность Национального Географического общества и якобы какую-то двусмысленность в комментариях Амундсена по поводу спора Кука и Пири. Это привело к тому, что он не использовал воспоминания Кука о встрече с Амундсеном в Ли-венвортской тюрьме (Polar Priority, 1995. P. 18–23), хотя объективно они подтверждают выдвинутую Буманн-Ларсеном концепцию личности Амундсена. .