Виктор Еремин - 100 великих поэтов

Чтобы освежить отношения, в декабре 1833 года любовники отправились в Италию. Поездку финансировала Жорж Санд, у де Мюссе денег не было.

Во время путешествия изысканный Мюссе с удивлением обнаружил, что его возлюбленная слишком мужеподобна. Он жаловался на ее педантизм, сдержанность, холодность, на то, что она живет и трудится строго по плану. Аврора отказывалась общаться с кем бы то ни было, пока не отрабатывала запланированный на день объем текста.

Наконец, в январе 1834 года любовники прибыли в Венецию и остановились в знаменитом ныне 10 номере отеля «Даниэли». Все время пребывания в прославленном городе они то ссорились, то устраивали оргии в честь очередного примирения. Но чаще все-таки ссорились. Альфред называл Аврору «воплощенной скукой», «глупой бабой».

Однажды, сидя на террасе «Даниэли», де Мюссе сорвался и сказал:

– Прости, Жорж, я ошибался, я не люблю тебя.

Она ответила:

– Мы друг друга не любим. И никогда не любили.

Женщина хотела немедленно уехать, но поскольку у де Мюссе не было за душой ни гроша, бросить его на произвол судьбы Аврора не могла. Да и сразу же по приезде в Венецию у Жорж Санд началась лихорадка.

Пока женщина болела, Альфред развлекался один, а как только Санд пошла на поправку, с лихорадкой свалился де Мюссе.

Во время болезни поэта Аврора увлеклась его лечащим врачом. Молодой венецианец Пьетро Паджелло был глуповат и беден, но красив как бог. Санд влюбилась.

Сложилась легенда о том, будто писательница сбежала с Паджелло, оставив нищего де Мюссе одного метаться в бреду в номере «Даниэли».

В реальности больной Альфред заметил, что между Санд и врачом начался роман. Сквозь бред больной мог наблюдать, как его бывшая возлюбленная, сидя на коленях у Паджелло, целуется с ним.

Однажды утром, проснувшись, поэт увидел в соседней комнате столик, на котором еще стояла чайная чашка.

– Ты пила чай? – спросил де Мюссе.

– Да, с доктором.

– А почему только одна чашка?

– Вторую уже убрали.

– Убрали! Ты лжешь. Вы пили из одной чашки.

– Даже если и так, – возмутилась Жорж Санд, – тебе-то какое дело? Мы с тобой более не любовники.

В марте де Мюссе уехал из Италии, а Жорж Санд осталась с Пьетро Паджелло в Венеции. Их связь, основанная только на страсти, быстро закончилась – тихая семейная жизнь с глупеньким Паджелло не входила в планы романистки.

Де Мюссе вернулся в Париж разбитым духовно и физически. Увидевший его вскоре после возвращения Гейне сказал:

– У этого впереди великое прошлое…

Очень скоро де Мюссе пожалел о разрыве. Дело дошло до того, что он стал тайком ходить к дому Жорж Санд, бродить по ее излюбленным дорожкам и даже рыдать при виде окурка ее сигареты. Сломанный гребень любовницы стал талисманом его жизни.

Поэт описал свои муки в стихах, которые принадлежат к лучшим творениям французской любовной лирики, – в четырехтомнике «Ночи» (1835-1837) и в книге «Воспоминание» (1841). Автобиографический роман «Исповедь сына века» (1836) воспроизводит если не фактическую сторону, то атмосферу связи с Жорж Санд; в том же духе, только в басенной форме, написан рассказ «История белого дрозда» (1842).

Вернувшись из Венеции, романистка позвала де Мюссе обратно. И он прибежал, полный восторга и надежд. Однако это была жестокая ловушка! Жорж Санд не могла допустить, чтобы в парижском обществе кто-то считал ее брошенной. Она должна была бросить первой! Через три месяца новой связи Санд сбежала от поэта в Ноан, обставив это с такой ловкостью, что Альфред понял ее коварство слишком поздно.

После окончательного разрыва с любовницей де Мюссе пошел по рукам. Он то и дело влюблялся: одни избранницы лишь забавлялись с ним светскими разговорами, другие становились любовницами, но истинной любви поэт так и не нашел.

Хозяйка модного аристократического салона, княгиня из Милана Христина Бельджойзо стала той женщиной, с чьей помощью поэт попытался избавиться от фантома Жорж Санд. Увидев княгиню впервые, поэт был ослеплен ее красотой и восхищен ее умом… Князь Бельджойзо любезно пригласил де Мюссе бывать у них почаще. Но вскоре открылась тайна такого благодушия: княгиня была как кошка влюблена в своего мужа и просто высмеяла неудачливого ухажера. Поэт воспел княгиню под именем Нинон, а утешение нашел в объятиях гризетки Луизы и в платоническом романе с писательницей Луизой Коллэ.

Весной 1838 года в салоне мадам Жубер, тоже любовницы де Мюссе, поэт увидел юную испанскую певицу Полину Гарсию и влюбился в эту некрасивую, но очаровательную девушку. Она оказалась девицей весьма строгих правил и отвергла ухаживания Альфреда.

Через год завязался роман де Мюссе с начинающей примой «Комеди Франсез» Рашелью. Девушка была не прочь выйти замуж за поэта, но продлившиеся некоторое время отношения прервались с ее отъездом в Лондон.

После этого поэт увлекся актрисой Розой Шерри.

Пагубные пристрастия окончательно расстроили здоровье де Мюссе. Он вынужден был поехать на воды в Пломбьер, где встретил чудесную девушку, любовь которой могла бы излечить его душевные раны. Но поэт отказался от собственного счастья, поскольку уже столь увяз в алкоголе и наркотиках, что стал сомневаться в своей способности отказаться от дурных привычек.

Дар стихотворца постепенно покинул гениального поэта. После 1841 года он не написал ничего, что могло бы сравниться с творчеством прежних лет.

Де Мюссе часто заявлял о своей политической нейтральности, но в целом ряде произведений объявил себя поэтом Июльской монархии [228], за что не раз удостаивался всевозможных королевских милостей. После революции 1848 года де Мюссе поддержал Вторую республику и ее президента, будущего Наполеона III Бонапарта. За такую лояльность правительство поспособствовало тому, что в 1852 году Альфред де Мюссе был избран в члены Французской академии. Но поэта это не обрадовало. Он тосковал, его все чаще видели в кофейне Регентства у шахматной доски, за которой де Мюссе проводил долгие часы.

Постепенно общество начало забывать своего блистательного любимца, и его смерть 2 мая 1857 года не произвела на современников сильного впечатления.

На русский язык стихи Мюссе переводили И. С. Тургенев, А. А. Фет, В. С. Курочкин, А. Н. Апухтин, В. Я. Брюсов, а в советское время – В. А. Рождественский, С. В. Шервинский, Ю. Б. Корнеев, Э. Л. Липецкая и другие.

«Черт знает – страшно сказать, а мне кажется, что в этом юноше готовится третий русский поэт и что Пушкин умер не без наследника». Так 9 февраля 1840 года писал В. Г. Белинский в письме к В. П. Боткину после прочтения стихотворения Лермонтова «Дары Терека». Виссарион Григорьевич даже представить себе не мог, что ко времени написания этого письма великий поэт уже состоялся и что жить ему оставалось немногим более одного года.