Николай Новиков - У истоков великой музыки
- Название:У истоков великой музыки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лениздат
- Год:1989
- Город:Ленинград
- ISBN:5-289-00464-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Новиков - У истоков великой музыки краткое содержание
Все биографы М. П. Мусоргского единодушно утверждают, что свои бессмертные произведения он создавал под впечатлением народной жизни, которую наблюдал на родине, в Псковском крае. Однако псковский период жизни оставался в биографии великого композитора "белым пятном". По неизведанной тропе к истокам творчества М. П. Мусоргского прошел автор этой повести - журналист и краевед-исследователь Николай Новиков.
Книга интересна не только для историка, искусствоведа, музыканта, но и для широкого круга читателей, в том числе для туристов, посещающих Псковский край.
У истоков великой музыки - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
- Проходите в горницу, там прохладнее. Сейчас вас земляникой с молоком угощу. А может, кваску хотите? Отдохните в холодке, потом обедать будем.
Художник удивлялся: старики бросили свои дела и захлопотали, стараясь сделать приятное чужим людям.
- В наших деревнях такого не встретишь,- признался Петр.
Когда мы отдохнули, пообедали, хозяйка убрала со стола и присела к прялке. Петр стал внимательно разглядывать это редкое теперь приспособление.
- Она у меня, сынок, старинная,- с охотой пояснила Александра Ивановна. - Ей поболе ста лет, еще бабка моя пряла. Помирать буду, музею откажу.
Старики, как всегда, принялись вспоминать, как много приходилось раньше работать, чтобы прокормить и одеть себя.
Старики Прокошенко
- Лен сеяли, теребили, на лугу под росу августовскую стлали, трепали,- говорил Алексей Николаевич.
- Потом пряли, мотки отбеливали - сначала с золой кипятили, после в озере полоскали,- продолжала Александра Ивановна.- Ткали для себя и на белье исподнее, и на наволочки, и на простыни. Для штанов и кафтанов - из шерстяных ниток. Тогда ведь тоже модничали - красную да зеленую нитку добавляли, чтобы покрасивее на праздник обрядиться.
- А праздники как справляли?- поинтересовался Петр.
- Мы, каревские, отмечали кроме рождества, пасхи, масленицы еще свои престольные. Гостей много собиралось, родня из других деревень на своих лошадях приезжала. Веселились все, а пили мало. По рюмке обнесут, а потом еду на стол подают: вначале холодец, потом щи, кашу, а то и две гречневую да ячневую, кисель овсяный. А как поели, так и запели, У нас испокон веков петь любили: и за работой, и в праздники за столом, и на гулянье на улице. На святки, бывало, ряженые ходили по домам, и опять же с песнями. Родитель мой и на гульбе первый, и в работе усердный был. Свое хозяйство исправно вел и в имении у барина подрабатывал. Двоюродный брат Мусоргского Сергей Николаевич Чириков встретит его, бывало, спросит: "Ну, Иванушка, ты мне клевер посеешь?" Добрый барин был и здоровался с крестьянами всегда первый. Шапку снимет: "Бог в помощь!". Вся порода их уважительная, с пониманием к нам, простым людям, относились.
Петр Константинович сидел, не шелохнувшись, ловил каждое слово стариков, а я заносил все интересное в блокнот. К моему "писарству" старики привыкли.
Уезжали из Карева поздно вечером. В поезде художник задумчиво говорил!
- Какие у них прекрасные лица. Целая эпоха в них. А доброта! Я их непременно буду писать...
Позже, на выставке этюдов Петра Дудко, я сделал выписку из книги отзывов: "Спасибо художнику, я будто побывал на родине Мусоргского в разные времена года. Очень понравились "Каревский холм", "Мостик", "Ветреный день", "Яблони". В. Оржешковский, инженер".
Сам же Петр был недоволен работами и не раз с горечью повторял: "Не звучит Мусоргский на холсте". Приезжали сюда художники из Москвы, Ленинграда, Пскова и тоже сетовали, что им трудно ухватить в пейзаже дух Мусоргского. Эту загадку пыталась объяснить музыковед Светлана Викторовна Виноградова, которая постоянно приезжает на родину Мусоргского с 1974 года, ведет здесь университет музыкальной культуры, собирает для музея экспонаты, приглашает в глубинку известных артистов.
После одного из концертов мы с нею стояли на холме рядом с Петром, который писал пейзаж.
Да, здесь не воскликнешь "как красиво!" - заметила Светлана Викторовна.- Посмотрите вокруг, ведь глазу негде задержаться: все, что может обнадежить, порадовать, приласкать - исключено. В этой природе тонкая пронзительная скорбность, как лицо богоматери на старых иконах - аскетичное, исплаканное. Это озеро, берег, лес, дальние деревеньки смотрятся только с сероватым небом, и яркие краски здесь не подходят - художнику надо владеть тончайшим письмом, таким же, как звукопись у Мусоргского...
От Светланы Викторовны я впервые услышал, что симфоническое вступление к "Борису Годунову" - "копия" картины этих мест. И позже, когда я слушал оперу, все больше убеждался в правоте ее слов.
Я продолжал знакомиться с земляками композитора, хорошо понимая, что делать это надо не затягивая. Почти каждый год в деревне прибавлялись дома без хозяев. По соседству с Прокошенко пустовала большая усадьба: дом с четырехскатной крышей, сарай, хлев, баня, яблоневый сад с ульями. И все брошено, открыто, как будто хозяева поспешно бежали от нашествия врагов или какой другой неминуемой беды. На двери только прутик вставлен в ржавый пробой. Тропка от калитки уже едва угадывалась: всюду буйные заросли крапивы, лебеды. Одно из окон дома наполовину задернуто занавеской, на подоконнике кружка, обметанная паутиной. А ведь когда-то здесь праздновали новоселье, плясали на свадьбе, кричали "горько" молодым, качали детей. Куда, в какие края, в поисках какого счастья разлетелись от родительского гнезда наследники потомственных рыбаков и крестьян, односельчане композитора?
Я поделился этими мыслями со стариками Прокошенко. Алексей Николаевич вздохнул:
- Так уж водится - старое старится, молодое растет.- Сказал эту фразу и задумался, может быть, о том, что такая же судьба ждет и его усадьбу.
А вся деревня Карево, кто будет в ней жить? Ведь осталось только трое молодых. С ними я познакомился в разное время.
Однажды, одолев путь от станции, присел перед деревней на источенный временем камень у старой дороги. Слышал от стариков, что здесь обычно садились передохнуть странники и нищие, которых немало бродило по Руси. Над камнем раскинулся куст черемухи, как полог, а рядом родничок с чистой водой.
- Здравствуйте.
Я вздрогнул от неожиданности, услышав сзади голос. Девочка-подросток в коротком ситцевом платье, зеленоглазая, с веснушками-золотинками, появилась из кустов. В руках кружка с малиной.
- Таня?
Глаза ее округлились:
- А откуда вы узнали?
О Тане Гусевой не раз вспоминали Прокошенко: "Она для всех каревских стариков как внучка". Говорили о Тане мне и в школе, о том, что она помогает родителям, которые работают на ферме: отец - пастухом, мать - дояркой. Таня вместе с братом Сашей, восьмиклассником, ухаживала за группой коров, выполняла взрослую норму и при этом неплохо училась в школе. Я спросил у девочки, как она успевает учиться, работать да еще старикам помогать. Таня засмущалась и вместо ответа предложила:
- Хотите малины с молоком, сейчас мамка как раз корову подоила.
Дом Гусевых, обшитый тесом, покрашенный в зеленый цвет, стоит у пруда за усадьбой Мусоргских. Время было полуденное, и хозяйка, вернувшись с поля, процеживала молоко.
- Проходите в сени, в избе у нас полы выкрашены,- сказала Нина Константиновна.- Летом с огородом и сеном забот полон рот, а хочется, чтобы в доме порядок был. К нам в деревню теперь со всего света люди едут.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: