Андреа Бочелли - Музыка тишины

Войдя в ворота, ведущие во дворик, разбитый перед старинным зданием, которое администрация выделила для тех, кто собирался стать учителем начальной школы, Амос услышал приглушенный, но веселый звук голосов, шум, треск, а с первого этажа до него донесся приятный детский голос, который пел что-то, напомнив ему о существовании в этой школе уроков музыки.

Мать Амоса позвонила в дверь, и им открыла полная женщина средних лет, низенького роста, с одышкой, но радостно улыбавшаяся во весь рот. Она пригласила их войти и позвала директора. Потом вдруг погладила новичка по голове и пожелала ему удачи. Попрощавшись, милая женщина удалилась.

В нескольких метрах от них, прямо на лестнице, какая-то девочка остановилась и принялась разглядывать Амоса, которого она никогда не видела, но, вероятно, слышала о нем что-то. Заметив директора, она быстро отвернулась и бросилась бежать, легкая и изящная, словно газель.

Вскоре Амоса проводили в аудиторию и представили одноклассникам, которые, как ему показались, были довольны новым пополнением, а также тем, что их ненадолго отвлекли от учебы. Затем все вернулось на круги своя, и учительница по литературе смогла продолжать вести занятие.

Когда прозвенел звонок на последний урок, Амос почувствовал, как краска бросилась ему в лицо: он знал, что для занятий французским ему предстояло перейти в другую аудиторию, а здесь должны были остаться те, кто изучал английский. Но он не представлял, у кого попросить помощи, и тем более не знал, куда ему идти. Он встал, как и все остальные, вышел из-за парты и остановился, притворившись спокойным, хотя внутри у него все бушевало. Некоторые его одноклассники уже вышли из класса, другие собирали что-то со своих парт, а он не знал, что ему делать, куда двигаться, как преодолеть препятствия на своем пути и избежать неловких ситуаций.

Охваченный тревогой, он растерялся в поисках решения, но тут чья-то сильная рука решительно опустилась ему на плечо и спокойный, красивый голос приветливо произнес: «Меня зовут Адриано. Хочешь, вместе пойдем на французский? Я бы хотел с тобой поговорить». Затем та же рука взяла Амоса за предплечье и повела по коридору в другую аудиторию, а там препроводила прямиком до самого стула. За эти короткие мгновения между двумя одноклассниками родилась такая крепкая и чистая связь, что ее без колебаний можно было назвать Настоящей Дружбой.

Знакомство с Адриано, вне всякого сомнения, ознаменовало собой судьбоносный поворот в жизни Амоса. Прежде всего, к нему немедленно вернулись хорошее настроение, вера в самого себя и в ближнего. Во-вторых, новый друг поработал и над его внешним видом, посоветовав отказаться от элегантных костюмов – брюк в стиле принца Уэльского, пальто из верблюжьей шерсти, белых рубашек с накрахмаленными воротничками – и проводив в магазин, где Амосу были куплены джинсы. Адриано также удалось избавить Амоса от некоторых жестов, свойственных только незрячим, что никогда не приходило в голову его родственникам. Переодетый и слегка подкорректированный, Амос стал совершенно другим человеком.

Адриано был очень энергичным парнем, вечно изобретающим разного рода шутки, организовывающим веселые мероприятия, всегда жизнерадостным, искренним и открытым, он был центром вселенной для ребят своего круга, и без его совета никто не осмеливался ничего предпринимать. Кроме того, все его выходки и розыгрыши немедленно становились достоянием общественности, и многие старались ему подражать.

Однажды друзья вдвоем отправились в бар, выпить чашечку кофе. Там к ним присоединился молодой человек, который принялся рассказывать Амосу множество историй про Адриано: эпизоды из его детства, байки о котором ходили по городу, – всегда вызывая хохот у слушателей.

«Однажды утром, – говорил он, – этот несчастный углядел на дорожке возле своего дома коня, запряженного в двуколку, полную разного барахла, которое надо было сгрузить на складе по соседству. И вот, представь себе, Адриано был поражен размерами половых органов бедного животного. Он побежал в дом, схватил рогатку, которую прятал у себя в комнате, засел в засаду, так чтобы его никто не видел, прицелился и… выстрелил коню прямо туда! Можешь себе представить, что случилось дальше. Конь взвился на дыбы, перевернув вверх тормашками двуколку. Ты бы слышал, как ругались мужики, которые не поняли, с какой стати бедная животина вдруг взбесилась! А он, – парень демонстративным жестом ткнул в сторону Адриано, с улыбкой молчаливо подтверждавшего рассказ, – побежал обратно в дом, сказал маме, чтобы она ни в коем случае не открывала никому дверь, особенно если будут спрашивать мальчика в полосатой маечке, и залез под кровать».

Раздался громкий смех: тем временем к ним присоединились и другие ребята, которые с удовольствием слушали эти рассказы.

«В другой раз, через много лет, когда он был уже большой, – продолжал рассказчик, счастливый оттого, что оказался в центре внимания, – вместе со своим близким другом Джузеппе он встретил товарища Джузеппе по футбольной команде, и, естественно, эти двое разговорились о футболе. А как ты знаешь, Адриано не особый любитель футбола: он у нас великий волейболист. В общем, он терпел-терпел их беседу и вдруг увидел поблизости продуктовый магазин. Тихонечко отошел, зашел в магазин, купил там кое-то, преспокойненько вышел и… подойдя сзади к другу Джузеппе, как ни в чем не бывало разбил о его голову яйцо!»

Все покатились со смеху. Амос аж сложился пополам, из глаз у него текли слезы.

Посидев в баре, друзья вышли на улицу, чтобы пойти к Адриано учить уроки на завтра, но Амос был уверен, что им не удастся как следует позаниматься. Характер Адриано, его жизнерадостная и жизнелюбивая натура, его склонность проводить как можно больше времени вне дома не делали из него образцового ученика; его уже оставляли на второй год в лицее, и теперь он рисковал наступить на те же грабли. Амос прекрасно понимал, что о человеке не судят по тому, как он корпит над книгами, тем более о таком человеке, как его друг: может, тот и не знал, что говорил Квинтилиан по поводу воспитания детей, но зато великолепно понимал близких людей и умел вызвать самые лучшие чувства в окружающих, отношение к которым превращало его в настоящего юного учителя жизни. Преподавателям Адриано не нравился, но, говоря честно, они были единственными людьми, устоявшими перед его неотразимым обаянием. Учителей раздражала его немного поверхностная и нагловатая манера поднимать на смех всех и вся, в том числе и себя самого; их сердило, что он ни к чему не относится серьезно, и они забывали о том, что серьезные вещи перестают казаться такими уж скучными и занудными, если говорить о них в шутку.