Давид Ортенберг - Год 1942

Нельзя было не похвалить Олега за инициативу и мужество. Я спросил:

- Небось, и в атаку сходил?..

- Нет, - ответил он, - побоялся. - И после небольшой паузы добавил: Побоялся, что снимки пропадут...

15 января

В середине декабря армия Рокоссовского овладела Волоколамском. Я тогда созвонился с главным редактором "Правды" Петром Поспеловым и главным редактором "Известий" Львом Ровинским и предложил съездить туда. Взяли с собой писателя Владимира Ставского и фоторепортера Виктора Темина. И вот мы в этом городе. На центральной площади - виселица, а внизу на снегу восемь снятых с нее трупов. Волоколамцы рассказали, что казненные висели долго гитлеровцы не разрешали снять их. Сегодня этих мучеников будет хоронить весь город. В числе казненных - две девушки. Одна из них лежит с открытыми глазами, будто удивленно глядит на окружающий мир.

Сняв шапки, мы почтили память этих, тогда еще безвестных героев. И тут же решили рассказать об увиденном. В трех наших газетах сразу же появились статьи, полные испепеляющей ненависти к нацистским людоедам. "Красная звезда", кроме того, напечатала передовую "Восемь повешенных в Волоколамске".

Спустя почти месяц, в сегодняшнем номере газеты, помещена корреспонденция Якова Милецкого "Кто были 8 повешенных в Волоколамске". Специальная комиссия произвела раскопку братской могилы, осмотрела тела погибших, опросила местных жителей. Названы имена юношей и девушек. Вскоре в газете было опубликовано и сообщение о награждении всех погибших героев орденами Ленина.

Ныне, когда писал эту книгу, поехал в Волоколамск, чтобы подробнее разузнать о трагедии тех дней.

Мой путь пролегал через деревню Нелидово и разъезд Дубосеково, где совершили свой подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев и где в наше время им сооружен мемориальный ансамбль. Восстановлены окопы, командный пункт панфиловцев, а рядом на вершине холма поднимаются исполненные суровой решимости десятиметровые фигуры защитников Москвы с автоматами и гранатами в руках. Они видны далеко - и с ленты автострады, и из окон мчащихся мимо поездов.

С трепетным волнением въезжал я в старинный русский город, в котором не был с сорок первого года. На площади, где закончили свой жизненный путь восемь героев, памятник. На пьедестале плечом к плечу стоят смотрящие вдаль юноша и девушка. В городском сквере на могиле героев - обелиск, на нем высечены имена восьми патриотов-москвичей, отдавших жизнь за свободу и счастье Отчизны.

Волоколамцы много сделали, чтобы сохранить память о героях. Особую хвалу надо воздать городской газете "Заветы Ильича", а также энтузиасту-следопыту Виктору Звереву: они приложили много сил, чтобы восстановить картину жизни, подвига и гибели восьми героев.

Кто же они?

Пятеро: Константин Пахомов, Николай Галочкин, Наум Каган, Павел Кирьяков и Виктор Ординарцев - с московского завода "Серп и молот", слесарь Иван Маленков - с "Москабеля", а две девушки - Женя Полтавская и Шура Луковина-Грибкова - студентки Московского художественно-промышленного училища имени М. И. Калинина. Все комсомольцы.

В первые дни войны, когда городской и областной комитеты комсомола формировали истребительные отряды, и эти восемь были зачислены в один из отрядов. Перед ними стояла боевая задача: в тылу врага минировать дороги, мосты, уничтожать оккупантов. В одном из подмосковных поселков они проходили боевую подготовку: учились метать гранаты, ходить по компасу, упражнялись в стрельбе, изучали подрывное дело.

Однажды осенней ночью группа во главе с Константином Пахомовым пересекла линию фронта у Волоколамска, чтобы начать боевые операции. О патриотических чувствах комсомольцев есть много свидетельств. Приведу некоторые из них.

В своем последнем письме матери Иван Маленков писал: "Мама, на заводе я не работаю. У меня сейчас новая специальность - подрывать немецкие танки. Но ты не волнуйся. А если мне суждено будет погибнуть, то я сумею помереть так, чтобы тебе не пришлось за меня краснеть".

Товарищ, переправлявший отряд через линию фронта, с волнением и удивлением рассказывал: "Веселые ребята были. Всю дорогу шутили. Я поражался: идут первый раз на врага и об опасности ни слова. Больше всего говорили о том, как встретят октябрьский праздник..."

Обойдя заставы и посты, группа пробралась к одному из штабов врага. Но у штаба она наскочила на сильную охрану. Завязалась перестрелка. Гитлеровцы подняли тревогу. Комсомольцы, отстреливаясь, отступили к городскому кладбищу. Случилось непредвиденное: здесь оказалась вражеская засада. А дальше, по рассказу следопыта Виктора Зверева, события развивались так.

На кладбище среди крестов и могил комсомольцы приняли свой последний бой. Их было только восемь, вооруженных пистолетами и гранатами, а к фашистам, по приказу начальника гарнизона Волоколамска, немедленно двинулось подкрепление. Перебегая от укрытия к укрытию, комсомольцы выстрелами настигали вражеских солдат. Но слишком уж неравные силы... А кольцо гитлеровцев, окруживших смельчаков, все сужается и сужается...

- Взять живыми! - таков приказ.

Их привели на Солдатскую улицу к дому Зиминой, где, по-видимому, разместился какой-то штаб. Что произошло дальше, я узнал из хранящегося в Волоколамском музее рассказа Дины Зиминой, тогда двенадцатилетней школьницы (юным свойственно все запоминать). Приведу отрывки из этого свидетельства.

"Наш дом был почти единственным из сохранившихся на всей Солдатской улице... К дому подвели пленных... Немцы выгнали маму, а я спряталась на печи... Начался допрос. Ввели девушку. Она отвечала без волнения, даже с каким-то вызовом. Ее спросили:

- У вас есть мать?

- Да.

- А вам хочется жить?

- Да, я хотела бы жить, но умирать не боюсь.

Потом ввели вторую девушку, так всех по очереди. Ответы были короткими: "да", "нет". А фамилию никто не называл. Никто не стремился скрыть свою цель: "Да, имели задание пробраться в тыл", но больше ничего не сказали. Никто не унизился, никто не просил пощады..."

Пока шел допрос, на развилке двух улиц, между старыми березами, фашисты строили виселицу. Восемь веревок спускались с перекладины. После допроса комсомольцев сразу повели к месту казни. Две девушки шли обнявшись, раненого вели под руки. Свидетели их казни рассказали: их выстроили у виселицы, заставили повернуться спиной. Автоматчики встали за ними на небольшом расстоянии. Офицер взмахнул рукой, раздались выстрелы. Комсомольцы упали, только один устоял. Истекая кровью и шатаясь, он обернулся к толпе, которую сюда согнали гитлеровцы, и крикнул: "Родные! Не страдайте за нас! Бейте фашистов, жгите их, проклятых! Не бойтесь! Надейтесь - Красная Армия еще придет!"

Вот что я узнал спустя сорок пять с лишним лет после того, как в нашей газете была напечатана передовая статья "Восемь повешенных в Волоколамске".