Давид Ортенберг - Июнь-декабрь сорок первого

Мы связались с нашим корреспондентом по Западному фронту Зигмундом Хиреном и поручили написать статью о Смоленской битве. Да как можно быстрее!

Опытный газетчик встретился с генералом А. И. Еременко и попросил его выступить в газете с такой статьей. Андрей Иванович согласился. Незамедлительно поручил операторам и разведчикам выбрать из оперативных и разведывательных сводок все, что касается боев за Смоленск, подготовить данные о потерях с той и другой стороны, трофейные документы, протоколы допроса пленных. При участии Хирена вся эта кропотливая работа была проделана очень быстро. Еременко писал статью урывками в течение двух дней. 14 августа она поступила в редакцию, а 15-го появилась в газете.

"Тридцать суток длятся бои на смоленском и невельском направлениях, писал генерал. - Они свидетельствуют о решающих переменах в положении воюющих сторон... Немцы целый месяц вели наступление, бросаясь с одного участка на другой, и нередко вынуждены были, понеся большие потери, переходить к обороне под ударами частей Красной Армии... Уже это одно показывает, что расчеты фашистов на молниеносную войну потерпели крах, что у немцев иссякает наступательный порыв. Заранее заготовленные догмы войны против Советского Союза пришли в явную негодность".

Автор приводит характерную выдержку из приказа немецкого командования: "2-я танковая группа без остановки продвигается в район Смоленска и путем уничтожения русских войск, действующих по эту сторону Днепра, откроет путь в Москву... Решающее значение будет иметь наступление с полным введением в действие моторов. Невзирая на угрозы с флангов, без передышки и отдыха, в дневных и ночных боях продвигаться, насколько позволит запас горючего".

Но не тут-то было. Все эти "заранее заготовленные догмы" действительно полетели вверх тормашками. Андрей Иванович назвал цифры немецких потерь в танках, самолетах, людях. Рассказал о вынужденных изменениях в тактике противника, о заметных переменах в настроении фашистских солдат и офицеров. Вот, например, одно из донесений командира вражеского батальона: "За последние четыре дня положение стало напряженным. Необходимо пополнение. Сообщаю о потерях в эти дни... Боеспособность - трагическая... Эта напряженная обстановка привела к тому, что батальон можно заставить идти в наступление только принудительно, силой оружия..."

Андрей Иванович отмечает стойкость и мужество советских воинов, сражающихся под Смоленском: "Раненые не уходят с поля боя и, цепко держа в своих руках оружие, до последней капли крови бьются с фашистами..."

"Среди наших командиров, - продолжает Андрей Иванович, - мне довелось встретить сыновей героев гражданской войны. Они не уступают отцам в героизме. На одной батарее, громившей немцев прямой наводкой, я встретил капитана - сына легендарного Чапаева. На этом же участке фронта я видел сына Пархоменко - старшего лейтенанта, который храбростью напомнил отца. Изумительный пример подлинного героизма и преданности Родине показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста..."

Перечитывая эту статью теперь, вижу, что совершенно преждевременно было в ту пору утверждать, будто "у немцев иссякает наступательный порыв". Если бы это произошло в августе, не оказались бы они в ноябре в московских пригородах. И о "решающих переменах в положении воюющих сторон" говорить было рано. Ведь в том же номере газеты публиковалось сообщение о захвате врагом Кировограда и Первомайска. А утром я узнал в Генштабе и другие печальные новости: сданы Гомель и Кривой Рог, враг приближался к Херсону и Новгороду...

Но преждевременные оптимистические прогнозы появлялись не только на страницах нашей газеты, а и в официальных документах первого полугодия войны. Конечно, с вышки времени легче судить, что было правильно, а что нет. Но тогда... Понятно, что это и нас, редакторов, подстегивало к излишне оптимистическим оценкам положения на фронте.

Но, чтобы справедливо оценить выступление генерала Еременко, надо сказать, что он не преуменьшал опасности, звал к напряжению всех сил в борьбе с врагом. "Немцы упорствуют, напрягают все свои силы, снова подбрасывают резервы... Упорные бои не прекращаются... По-прежнему идет яростная борьба за каждую пядь советской земли..."

Такова была концовка статьи "Месяц упорных боев под Смоленском". Главное же, самое важное в этой статье - мысль о провале расчетов Гитлера на молниеносную войну. Следует напомнить о резонансе, вызванном этой статьей, не только у нас в стране, но и в союзных с нами и нейтральных странах. Там ее перепечатали многие влиятельные газеты, передавали по радио. У миллионов наших зарубежных друзей она укрепила веру в силу Советского государства и Красной Армии, в нашу способность отстоять Родину.

Еременко мне говорил, что ему звонил Сталин и одобрительно отозвался о его выступлении в "Красной звезде".

* * *

В газете за 15 августа была и другая публикация, которая не могла не обратить на себя внимания читателей, - большой трехколонный снимок. На полянке, у самолетов, замаскированных еловыми ветками, полукругом расположилась большая группа молодых парней в пилотках. Кто сидя, кто полулежа, а кто и стоя "окружили" грузного, широкоплечего человека в берете, хорошо знакомого всему миру. Он сидит в центре этой группы, по-восточному поджав под себя ноги, с записной книжкой в руках. Под снимком подпись: "Председатель Всеславянского митинга в г. Москве А. Н. Толстой беседует с бойцами и командирами N-й авиачасти".

У этого снимка и краткого репортажа о встрече писателя с летчиками своя предыстория.

Накануне Алексей Толстой был в редакции. Как обычно, за чашкою чая шел разговор о наиболее значительных событиях дня. Алексей Николаевич рассказал мне о только что закончившемся Всеславянском митинге, где он председательствовал. Я же объяснил ему обстановку на фронтах и, в частности, рассказал об успехах и неудачах нашей авиации. Коснулись воздушных таранов. Толстой преклонялся перед мужеством и самопожертвованием наших летчиков, отваживающихся таранить противника, восхищался не только "соколиной их удалью", а и профессиональным искусством.

- Ведь этому делу их не учили, - говорил он. - Героизм героизмом, но какие нужны точность, расчет, выдержка! Как это получается?

- Знаете что, - сказал я, - как раз перед вашим приходом мне сообщили о летчике из подмосковного истребительного полка Викторе Киселеве. Он вчера таранил немецкий бомбардировщик. Если хотите, мы вас отвезем в полк. Здесь - недалеко. Там и узнаете, как все это происходит. И, может быть, напишете. А при встрече с летчиками заодно расскажете им о Всеславянском митинге.