Дмитрий Минченок - Дунаевский — красный Моцарт

Для Исаака Осиповича наступила эпоха великих разочарований. Его преследовал злой рок. Иногда он ещё садился играть, но эта игра была фальшью. Он знал, что пальцы врут. Мелодия была другая, не из сердца, а из головы. Конечно, была дача, в которой пение птиц напоминало об ушедшем рае. Но веселье ушло. В 1947 году, прямо на Первое мая, дачу ограбили. Пришёл милиционер. Надо было оценить сумму ущерба. Но что там могли вывезти? Мебель из красного дерева? Чтобы её поднять, требовалось пять дюжих мужиков.

А потом пошла новая череда смертей… Умер его автор Сергей Алымов. Переходил пьяненький дорогу напротив его дома. Шёл именно к Дунаевскому, и его сбила машина. Как будто специально. Алымова Дунаевский ценил как соавтора, с ним было легко. "В час дня мне сообщили, — писал Исаак Осипович, — об ужасной трагической смерти моего хорошего приятеля и соратника по песням, поэта С. Алымова. Я не могу сказать, что Алымов был вполне моим другом. Но мы творили вместе, и, видимо, в этом всё дело. Вы, наверное, знаете такие песни, как "Пути-дороги", "Мечты солдатские", "Новогодний вальс". Я лишился своего поэта, так хорошо понимавшего меня, очень любившего во мне и ценившего мою душу и моё творческое устремление. Я осиротел. Был у меня в прежние годы Лебедев-Кумач. Сейчас он очень болен, работает мало. Да и по-человечески он значительно бледнее Алымова. Повисли в воздухе мои творческие мечты".

Все говорили — несчастный случай. Но всё было не так просто. И машины, и поезда играли в жизни Исаака Осиповича какую-то мистическую роль. И дело не только в том, что он руководил ансамблем при Дворце железнодорожников, а потом с трудом, ценой больших душевных потерь его покидал. И не в том, что его "дорожная" была такой длинной. Попросту говоря, машины и поезда приносили его близким несчастье. Машиной сбило его любимую женщину, машиной сбило его соавтора, под поезд попала его возлюбленная по переписке Юля Сурина, из-за машины пострадал его сын Евгений…

Ещё раз их с Александровым пути пересеклись в 1952 году, когда на экраны вышел новый фильм Григория Александрова "Композитор Глинка". В этом фильме Александров как бы подвёл итог в споре с композитором Дунаевским. На весьма необычном материале, Григорий Васильевич создал миф о композиторе. Киномиф. Но не надо думать, что этот фильм был посвящён только Глинке и ограничивался изложением его биографии. Нет — это было бы слишком неглубоко для такого умного и расчётливого человека, как Григорий Васильевич. В этом фильме Александров невольно сказал всё, что он думает об Исааке Дунаевском. Конечно, ничего реального, ничего в лоб про Дунаевского в этом фильме не говорилось. Но уж слишком были похожи наклонности и страсти двух великих людей, уж слишком Дунаевский боготворил Глинку, чтобы Александров не учёл эти обстоятельства.

Исаак Осипович отправился с Зоей в кинотеатр "Художественный" на просмотр нового фильма. Атмосфера премьеры была почти фестивальная: Александров — в смокинге, Орлова — в мехах. Все общались друг с другом, будто статисты на съёмках фильма из буржуйской жизни. В зубах у женщин только начавшие входить в моду дамские сигареты с мундштуком, рука на отлёте. Мужчины — в вечерних костюмах. Дунаевский вспомнил, как Елена Сергеевна, жена Булгакова, рассказывала, что, когда Михаила Афанасьевича в 1934 году пригласили в американское посольство на приём с обязательным предупреждением — быть в вечернем костюме, — она переполошилась. У Булгакова не было чёрного костюма, только один пиджак. Тогда они весело наплевали на эту условность. Теперь всё изменилось. Сталинские деятели искусств стали богаче. Теперь уже все имели чёрные костюмы. В качестве музоформителя пригласили Щербачёва. Дунаевского с ним познакомили. Тот, когда здоровался, несколько стушевался, невольно ощутив себя соперником-победителем. Дунаевский горячо пожал ему руку.

Впечатление от фильма осталось кислое. Композитор ожидал другого. Во-первых, он очень хорошо знал жизнь и творчество Глинки, и, во-вторых, — это было уже личное — ему иногда казалось, что судьба Глинки в общих чертах иногда до комического похожа на его судьбу. Для него это был спор с режиссёром о положении композитора и его роли в обществе. Они по-разному относились к жизни, как к любовному напитку, и к радости, с какой его следовало испить. Александров всё делал тихо, молча, в своих комнатах. Дунаевский напоказ — щедро, открыто, широко. Александров создал своего Глинку так же похожим на реального, как снежная баба на Снегурочку. "Глинка на протяжении всего фильма выступает каким-то бесполым существом, — писал Дунаевский. — В то время когда он необычайно жизнелюбив, страшно влюбчив… Великого композитора надо показывать в сочетании с его человечным. Этого Александров не сделал".

У них было принципиально разное отношение к мифу о композиторе. Дунаевский писал: "Достойно удивления, как умудрились авторы фильма так ловко пробраться мимо почти всех событий жизни Глинки и создать неправдоподобный, фальшивый фильм. Знаменитое питерское наводнение, когда сразу вспоминаются Пушкин, "Медный всадник", одинокий возлюбленный, потерявший возлюбленную, — в общем, все хрестоматийные вещи, видимо, остались за пределами Гришиной эрудиции. Глинка был богат, а в фильме он беден, как церковная мышь, и нуждается".

И ещё Дунаевский, который, в отличие от Александрова, никуда не ездил, недоумевал, как великий путешественник Григорий Васильевич, побывавший в "Европах", Америке, Испании, показал Италию, карнавал, фейерверк и не показал человека среди этой экзотики. Не показал, как Глинка учился в Италии, как он себя готовил, "воспитывал" свой слух для того, чтобы служить родному музыкальному искусству, мысль о котором не покидала его никогда. Дунаевский констатирует: "Александров оторвался от запросов зрителя", имея в виду не идеологическую сторону, а прежде всего то, как скучно получилось. Александров создал "богатый" фильм в угоду одному постулату — доказать, что Глинка великий композитор и что его давила царская власть. Дунаевский высказал всё, что он думает об Александрове. "Фильм сделан хорошо, пышно, богато, как умеет делать Александров. Но фильм холоден, потому что в нём нет человеческого, тёплого. Всё в нём действуют холодно, кладут свои усилия на алтарь одного режиссёра".

История взаимоотношений двух талантливых людей, их спор по большому счёту, как это ни парадоксально, закончился победой Дунаевского. Проигрывая Александрову в смешных технических деталях удачливого быта, он выиграл в главном — в творчестве. Пересматривая сегодня все шедевры советского юмора, созданные Дунаевским и Александровым, убеждаешься в том, что фильмы Александрова, комедии, сейчас живут за счёт музыки. В видеоряде с каждым годом обнаруживаешь всё больше изъянов. И только музыка не устаревает. Это свойство гениальности.