Владимир Сядро - Монархи-долгожители

До 12 лет девочка не задумывалась о том, какое будущее ее ожидает. Разумеется, она знала о своей принадлежности к королевской семье, однако вряд ли всерьез задумывалась о том моменте, когда на ее голове окажется корона. Затем все изменилось. Ей сообщили о роли, которую ей предстоит сыграть в истории страны, и она отнеслась к этой роли с полной серьезностью, пусть и выразила свою мысль совсем по-детски: «Я буду хорошей».

С этого момента занятиям уделялось больше времени. Результат стоил потраченных усилий. Пусть королева Виктория и не могла похвастаться выдающимися успехами в науках, но во многих вопросах она разбиралась не хуже своих министров. Кроме того, она неизменно руководствовалась здравым смыслом, а в сложных вопросах опиралась на помощь советников, которым могла доверять.

Когда будущей королеве исполнилось 13 лет, мать отправилась с ней в поездку по стране. Виктории предстояло познакомиться со своими будущими владениями и подданными. Стремясь упрочить положение дочери, вдовствующая герцогиня сделала ставку на партию вигов. Во время поездки она посетила дома наиболее влиятельных из них. На юную принцессу поездка произвела ошеломляющее впечатление. Она своими глазами увидела и великолепную пышность дворца герцога Вестминстерского в графстве Чешир, и ужасающую нищету промышленных районов Бирмингема. Но не только принцесса знакомилась со своей будущей страной: страна, в свою очередь, присматривалась к ней самой и к ее окружению. Двор испытывал сильнейшее раздражение, наблюдая за действиями вдовствующей герцогини. Ни она, ни будущая королева (а в том, что девочка вскоре займет трон, уже не оставалось сомнений) не были желанными гостями в Виндзорском замке и бывали там исключительно редко.

Впрочем, на празднование 72-летия Вильгельма IV, состоявшееся в августе 1836 года, приглашение Виктории и ее матери было отправлено. Во-первых, король с королевой были людьми объективными и понимали, что Виктория не несет ответственности за действия герцогини и Конроя. Во-вторых, не пригласить членов королевской семьи на празднование было бы вопиющим нарушением этикета. Обед надолго запомнился всем приглашенным. В конце приема Вильгельм IV предельно ясно выразил свое отношение к деятельности вдовствующей герцогини. Он сказал, что искренне надеется дожить до совершеннолетия Виктории, и выразил надежду, что ее мать, окружившая себя «злобными советниками», никогда не станет регентшей.

Конрой тем временем почувствовал, что его положение становится все более шатким. Еще недавно он хвастал, что вот-вот станет управлять Англией (эти его слова были записаны одним из австрийских дипломатов). Но время было против него: после достижения совершеннолетия Виктория обретала полную независимость от матери, а значит – и от него самого.

Конрой решил сменить тактику. Он почти требовал от герцогини, чтобы она заставила дочь сделать его своим постоянным советником. Сохранились его слова: «Если принцесса Виктория не прислушается к голосу здравого смысла, ее нужно будет заставить». Однако здравый смысл подсказывал будущей королеве как раз обратное: держаться от этого человека как можно дальше. Даже когда она заболела тифом и лежала в горячке, она нашла в себе силы отказать Конрою, который буквально не отходил от нее, требуя подписать бумагу о своем назначении. Он попытался распространить слух о том, что будущая королева неспособна управлять страной – в этом случае герцогиня все же имела шанс стать регентшей при дочери, однако и эта его попытка провалилась.

24 мая 1837 года Виктория отметила свое 18-летие. Лондонцы искренне поздравляли ее с днем рождения. Надежды Вильгельма IV, чье здоровье ухудшалось с каждым днем, сбылись: теперь Виктория не нуждалась в регентах.

Ночь с 19-го на 20 июня 1837 года стала для короля роковой. Его последние часы прошли в Виндзорском дворце, в обществе архиепископа Кентерберийского и управляющего двором лорда Кэнингхэма. Как только царствующий монарх скончался, они отправились в Кенсингтонский дворец, чтобы сообщить будущей королеве эту печальную новость. К воротам дворца они прибыли в 5 утра, и целый час были вынуждены дожидаться, пока их примут.

Наконец мать разбудила Викторию и сообщила ей о посетителях, ожидающих ее внизу. Когда принцесса в халате (тратить время на переодевание она не стала) спустилась к ним, лорд Кэнингхэм и архиепископ Кентерберийский рассказали ей о кончине короля. А затем, повинуясь традиции, преклонили колени перед новой королевой Англии.

Виктория понимала, что от ее первых шагов в новой роли зависит очень многое. Прежде всего необходимо было заручиться поддержкой правительства. Некоторые историки приводят свидетельства того, что покойный король заранее позаботился о своей наследнице и передал ей записку, в которой дал несколько советов о том, как ей следует держаться в первые дни. Другие утверждают, что стратегия была выработана за завтраком, а советником Виктории был Штокмар. Во всяком случае приехавший в Кенсингтонский дворец премьер-министр лорд Мельбурн был встречен королевой тепло. Королева сразу же сказала, что собирается оставить его и весь действующий кабинет министров у власти. Это был верный ход, и Мельбурн, в свою очередь, помог Виктории подготовить речь для будущего выступления на тайном совете.

В 11.30 в зал, где собрались высшие деятели государства, вошла Виктория в сопровождении двух герцогов королевской крови. Сидя в приготовленном для нее кресле, она прочла речь, составленную лордом Мельбурном и произнесла традиционные слова присяги. Как и ее предки, Виктория обещала соблюдать права своих подданных.

Несмотря на то что смерть Вильгельма IV не была неожиданной или скоропостижной, коронация Виктории прошла несколько скомкано. Когда карета подъехала к Вестминстрскому аббатству, будущая королева была немного растеряна. Она не знала всех тонкостей предстоящей церемонии. Поэтому была вынуждена шепотом спрашивать у придворных: «Умоляю, скажите мне, что я должна делать?» Кольцо, которое архиепископ Кентерберийский должен был надеть на ее палец, оказалось слишком мало. По воспоминаниям присутствовавших, архиепископ чуть не вывихнул королеве палец. Разумеется, он поступил так не из жестокости. Чуткие к соблюдению традиций англичане непременно сочли бы дурным знаком, если бы не удалось выполнить эту часть церемонии. Одно знамение лондонцы уже успели заметить: в день коронации над городом пролетел черный лебедь. Это дало пищу для множества слухов. Подданные из самых разных слоев общества многозначительно качал и головами и предсказывали, что правление юной королевы окажется недолгим.