Наталья Горбачева - Серафим Саровский

Духом своим отец Серафим знал и был в единении со многими подвижниками, которых никогда в глаза не видел и которые жили от него за тысячи верст.

К таким подвижникам, получившим известность святостью своей жизни и даром прозорливости, относился епископ Антоний, уроженец Полтавской губернии. Отец Серафим его особенно почитал и многих своих духовных чад благословил обращаться за духовной помощью к Антонию после своей смерти.

Преосвященный Антоний окончил Киевскую духовную академию, постригся в монахи в 1797 году и жил в лавре. Он был назначен начальником лаврской типографии, затем начальником Ближних пещер, а вскорости — наместником Киево-Печерской лавры, духовным руководителем для иноков.

Во время посещения Александром I лавры в 1816 году император беседовал с прозорливым слепым старцем схимонахом Вассианом и расспрашивал его о других истинных подвижниках лавры. Старец указал прежде всего на наместника Антония, своего духовного сына. По слову старца Александр I сблизился с Антонием, впоследствии произведенным в архимандриты, а потом в епископы.

Но до этого Антонию было видение, про которое сам он рассказывал так.

«Отслужив утреню, пришел я в свою келью в лавре и начал читать книгу. В 8 или 9 утра отворилась ко мне дверь и зашла великолепно убранная в бриллиантах царица и подошла ко мне. Я принужден был встать с кресла, а она, посмотрев на меня, сказала: «Отец Антоний! Идите за мною!» Мы вышли из ворот на улицу. Вдруг подъезжает в четыре лошади карета, и мы сели. Ехали по полю и большой дороге. Подъезжаем мы к церкви, вошли, встали против аналоя, и царица приказала священнику меня венчать. Она взяла меня за руку и водила вокруг аналоя. Затем вышли из церкви, сели в карету и приехали опять в лавру, прямо в наместнический дом, где нас встретили министры, генералы и поздравляли. Потом царица пошла в другую залу, и мне приказали следовать за ней. Войдя в нее, увидали мы держащую фрейлинами большую вощанку во всю залу, которая была ветха и совсем худая. Она, подошедши к ней, сказала мне: «Видишь, что она худая, так следует тебе ее исправить заново». По выходе оттуда, села в карету, уехала, а я по-прежнему остался в лавре. Когда очнулся я в своей келье, то вздумал пойти к своему духовнику, отцу Вассиану, и рассказал ему все, какое происшествие со мной случилось. А он мне на оное сказал: «Это к тебе приходила Царица Небесная, а что повенчан ты с Нею браком, значит — благословение на тебе

Божие и будешь ты архиереем, то есть епископом, и дана тебе будет худая епархия, которую ты должен исправить непременно, это и означала большая ветхая вощанка».

Видение отцу Антонию было за полгода до назначения его епископом. В конце 1828 года умер воронежский епископ Епифаний, и в следующем году Антоний занял эту кафедру. Воронежская епархия тогда была в крайнем запустении. В нее входила вся область Войска Донского. Очень невыгодное впечатление произвела епархия на самого владыку Антония, и ему пришлось много потрудиться и в административном, и проповедническом, и в молитвенном духе.

При нем в 1832 году совершилось открытие мощей святителя Митрофана Воронежского. Епархия постепенно возродилась, и вся Россия приезжала поклониться новоявленным мощам святителя Митрофана. Многих приезжающих исцелял сам епископ, они смогли убедиться в его прозорливости. Он запрещал рассказывать об этих чудесах, но молву народную не остановишь…

Святитель Митрофан был первым епископом Воронежским. Задолго до его прославления, когда еще не было ни откровений, ни чудесных исцелений, ни явлений у гроба будущего святителя, отец Серафим Саровский собственноручно написал письмо в несколько строк епископу Антонию в Воронеж и поздравил его с открытием мощей и с церковным прославлением угодника Божия Митрофана.

После кончины старца Серафима архиепископ Воронежский Антоний говорил про него: «Мы как копеечные свечки. А он как пудовая свеча, всегда горит пред Господом как прошедшею своей жизнью на земле, так и настоящим дерзновением пред Святой Троицей».

Еще одним великим подвижником, с которым в духе общался отец Серафим, был старец из крестьян Даниил Ачинский, родом из Малороссии, скончавший свои дни в далекой Сибири. В молодости его отдали в военную службу, на войне с французами в 1812 году он был застрельщиком, его ранило. После войны были вызваны охотники учиться грамоте. Уже фельдфебелем Даниил, скопивший триста рублей денег, пошел учиться. Когда он научился грамоте, встретился с одним дьяконом доброй жизни, который дал ему изрядное понятие о Священном Писании. Фельдфебель начал читать священные книги и жития святых. Это ему понравилось, и он вознамерился во всем следовать их жизни. Прослужив семнадцать лет царю, Даниил сказал полковому командиру, что хочет совсем оставить службу. Его стали уговаривать продолжить служить по данной царю и отечеству присяге, а в противном случае грозили наказанием.

Обвинили его в противлении власти или кто-то оклеветал Даниила — неизвестно, но посадили его под строгий арест. За это он день и ночь хвалил Бога. Долгое время страдалец находился под судом, потом ему сказали, что его должны расстрелять. Он ответил: «Буди воля Господня». Через несколько дней расстрел заменили на шпицрутены. Даниила должны были провести через строй в 2000 человек. Он сказал: «Мало мне этого за грехи». В конце концов, отменив все наказания, сослали в Сибирь, в Томскую губернию на винокуренный завод в вечные работы. Там над ним много издевались, направляли на самые тяжелые работы.

Даниил днем работал, ночи простаивал на молитве, за что дразнили его святошей. Но однажды случилось так, что за все издевательства смотрителя завода Афанасьева ему свернуло голову набок. Жена стала укорять его за неповинного старца. Тогда позвали Даниила, и смотритель просил у него прощения, после чего выздоровел. Были и еще подобные случаи, которые многим стали известны. Афанасьев написал губернатору, что старец неспособен к работе. Его уволили на собственное пропитание.

Даниил перебрался в Ачинск и построил себе наималейшую келью — совершенный гроб с окном в медный гривенник. Праведник много работал на огороде, иногда занимался рукоделием, шил простую одежду. Плату не брал, только хлеба на день. Милостыни не принимал и не давал, потому что нечего было подавать, жил в совершенном нестяжании, подобно птице, работал безвозмездно, ходил к бедным жать и косить — в ночное время, чтобы его мало видели.

Старец двадцать лет носил железные вериги, потом снял их. Когда его спросили, почему он это сделал, ответил: «Не стали они уже приносить пользы. Тело мое к ним так привыкло, что отнюдь не чувствует их тяжести, ни боли, потому и не стали они приносить никакой пользы моей душе. Пусть люди лучше говорят, что Даниил ныне разленился, вериги с себя скинул, это будет для меня полезней».