Валентин Бадрак - Стратегии счастливых пар

Мать Байрона многие также считали душевнобольной. Тонко прочувствовавший внутренний мир Байрона Андре Моруа считал его «глубоко уязвленным человеком, который всегда держится настороже», к тому же способен «внезапно приходить в бешенство». Не испытавший настоящей любви со стороны родителей, он до конца своей короткой жизни не избавился от ощущения брошенного ребенка, от острого чувства одиночества. Поэтому его страсть к женщинам, как и желание выразиться, переливая боль души в волнующие строки, были попытками найти свою идентичность, свою форму взаимоотношений с миром. Кажется, он находил ее, когда тешил тщеславие победами на литературном или любовном поприще. В эти моменты он обретал ощущение полноценности, и его личность, словно состоящая из множества разрозненных, разобщенных кусочков, вдруг становилась единым целым. Откуда это стремление к обретению целостности, вполне понятно. Но в данном случае важнее выбор пути: неосознанно молодой Байрон, как и его отец, «вкусил порока». Увлекаемый собственными иллюзиями о любви, этот человек с быстро меняющимся настроением вступил в страстную кровосмесительную связь со сводной сестрой по отцу. Потом были тщетные попытки создать семью, но неспособный впустить кого-нибудь в свою жизнь и неготовый вникнуть в чужую, он добился лишь враждебности. К тому же в его стремлениях поиск любви-страсти стал доминировать, вытесняя все остальное. Вместе с пером он выбрал страсть в качестве формы самовыражения, и эта игра с собой в конце концов свела его в могилу в раннем возрасте. Любопытная деталь: он долгое время был пылким любовником графини Терезы Гвиччиоли, и такая роль его устраивала; однако едва появилась возможность жениться на этой женщине, так поэт бежал от любви как от чумы. Байрон ушел на странную, не имевшую к нему никакого отношения войну, чтобы сложить там свою одержимую несусветными идеями голову. Все попытки заглянуть в душу этого вызывающе дерзкого человека говорят о том, что неудержимое стремление добиться признания и скрыть свои проблемы, как психологические (прежде всего гомосексуальные влечения и болезненную экзальтированность), так и физические (в частности, врожденную хромоту), нашло неожиданный канал выражения, уже проторенный родителем. Антисемейную стратегию он принял как данность, как нечто понятное и дозволенное; в течение своего жизненного пути поэт еще больше расширил асоциальные порывы, свойственные своим родителям. Отношения с женщинами, так же как и поэзия, были для него способом доказать свою состоятельность как личности. Он не нашел в себе сил проникнуть в светлый мир семьи, почти осознанно заслонив его ширмой приторных и быстро преходящих радостей плоти.

Стоит подчеркнуть, что у мужчин брачная анемия напрямую связана с отсутствием или деформацией образа отца. Психологические сложности с восприятием образа отца как хорошего семьянина и неспособность отыскать в окружении достойную замену в качестве ориентира для моделирования поведения в паре не позволили создать счастливую семью таким известным в истории персонам, как Александр Македонский, Леонардо да Винчи, Исаак Ньютон, уже упомянутый Джордж Байрон, Людвиг ван Бетховен, Ги де Мопассан, Фридрих Ницше, Винсент Ван Гог, Генрих Шлиман, Иосиф Сталин, Альбер Камю, Александр Блок, Максим Горький.

Ярких примеров предостаточно на любом участке бесконечной ленты истории. Юный Нерон со страхом взирал на брак матери с безвольным и слабоумным императором Клавдием, безжалостно ею отравленным. У него не возникло четких ассоциаций с образом мужчины-отца, мужчины – главы семейства, поэтому и усилий для сохранения отношений в браке он предпринять не умел, не понимая и не признавая возможности развития полноценных отношений мужчины и женщины.

Почти так же и прославленный писатель Иван Тургенев, ненавидевший собственного отца, лишенного нравственной основы, неисправимого гуляку и беспробудного пьяницу, до конца жизни не сумел избавиться от его мрачной тени. Роковой конфликт с отцом возник в годы взросления, когда он неожиданно выяснил, что отец является любовником юной девушки, к которой он испытывал нежные сердечные чувства. Столь вопиющего вызова сын простить не мог; его сознание напрочь отбросило семейную роль отца, которая теперь вызывала только отвращение. Масла в огонь подлила мать, которая, подавляя сына во всем, развила в нем мазохистские влечения. Получив первый сексуальный опыт без всякого намека на любовь – с крепостной девицей, подосланной матерью, Тургенев испытывал противоречивое отношение к физическим контактам. Он оказался абсолютно неспособным создать семью, а гигантскую силу своего либидо устремил к возвышенному, похоже, исключительно

платоническому почитанию «женщины-мечты» – замужней певицы Полины Виардо. Эта мучительная, как рыдания, связь, продлилась до самой смерти писателя, подарив ему четыре десятка лет самоистязания и мученичества. В том, что этот тонкий певец любви, метко прозванный Даниилом Андреевым гениальным поэтом «первых свиданий» и «первых объяснений», так жестоко обошелся с самим собой, на всю жизнь оставшись одиноким, вина сотканных его сознанием образов ненавистного варвара-отца и нелюбимой матери.

Расщепление личности в связи с удручающим восприятием сумасшедшего отца у Фридриха Ницше приобрело столь значительные извращенные формы, что он признавал либо платоническую любовь, либо бордель. Контуры личности отца остались для него слишком расплывчатыми, не приобрели в сознании взрослеющего юноши никаких признаков мужчины, способного на союз с женщиной. Губительные для психики философа разрушения завершились с отвержением его Вагнером, в котором он бессознательно усматривал образ отца. Оказавшись полным изгоем, он уже не мог не только создать семью, но даже придумать для себя приемлемую, пусть и платоническую форму любви. Фанатично и судорожно вцепившись за самопознание, однажды он сам объяснил состояние своей личности: «С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше он стремится вверх, к свету, тем глубже уходят корни его в землю, вниз, в мрак и глубину – ко злу».

Современный философ Альбер Камю никогда не видел своего отца и, будучи сыном немой и почти глухой от рождения женщины, не усматривал связи между браком и любовной страстью. Его попытка создать семью окончилась сокрушительной неудачей, а выбор избранницы, сексапильной и скандальной наркоманки, шокировал даже близких друзей. Интимная жизнь философа отражала его неподготовленность, диковатое и лишенное надежды на успех странствие в дебрях межличностных отношений. Точно и красочно изображая действительность, Камю изумлял своей личной неприспособленностью и непрактичностью в семейной жизни – и это было следствием того, что досталось ему в наследство от матери и отца.