Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев

Несмотря на то, что русский не являлся родным его языком, Сталин явно преуспел в оперировании филологическими формулировками, нередко демонстрируя великолепные познания и навыки в суггестии (внушении). И тут он также очень многое почерпнул в ходе пристального наблюдения за Лениным и непрекращающихся попыток походить на этого лидера. Он создал и поддерживал миф о врагах. «Мы окружены врагами. Волки империализма, нас окружающие, не дремлют», – так рисовал Сталин картины всеобъемлющей борьбы. Но при этом, недоверчивый и настороженный, вождь старательно избегал контакта с массами, предпочитая общаться с ними через посредников в виде представителей ЦК и Политбюро, которые смертельно боялись его. Сталин предпочитал скрываться за могучими фигурами Ленина, Маркса и Энгельса. Однако, прячась за спинами признанных лидеров, он приказывал развешивать свои портреты на городских площадях и в общественных зданиях, став через несколько лет после захвата единоличной власти полубогом в глазах всего многомиллионного советского населения. Мифологизация образа достигла апогея, когда в каждой школе, в каждом государственном учреждении вождь неизменно «присутствовал» в виде бюстов, полотен и фотопортретов.

Сталин бесстыдно и самым хамским образом присваивал себе чужие мысли и идеи, свирепо расправляясь с теми, кто высказывал недовольство. Когда Ленин отошел от дел и большевистская верхушка взялась за написание трудов о теоретических основах марксизма-ленинизма, Сталин весьма преуспел, подбираясь к роли идеолога партии в ходе нескольких последовательных попыток. Наконец в год смерти Ленина он сумел издать небольшую брошюру «Об основах ленинизма», где впервые представил себя в роли главного последователя Ленина. Любопытно, но некоторые исследователи высказывают сомнения в подлинности авторства Сталина, особенно это касается сложных теоретических выкладок, например понятия ленинизма. Тот же Рой Медведев утверждает, что брошюра Сталина стала результатом его тесного сотрудничества с неким Ф. Ксенофонтовым, который годом ранее написал схожую книгу, но сумел издать ее лишь после набирающего политический вес генсека. Существует и переписка между двумя теоретиками ленинизма, в ходе которой Сталин недвусмысленно и очень настоятельно рекомендовал автору не заниматься далее этой тематикой. В 1924 году Сталин все еще был слишком слаб, чтобы открыто расправляться с неугодными; очередь Ксенофонтова наступила лишь в 1937 году, когда его забили насмерть во время допроса. Этот случай говорит еще и о том, что, как на редкость мстительный человек, он никогда не забывал тех, кого он когда-то посчитал своими врагами. А плагиат был надежным спутником Иосифа Джугашвили-Сталина в течение всей его карьеры. Еще в начале революционного пути, получив от Ленина задание разобраться и написать статью о национальном вопросе, Сталин успешно заимствовал основную мысль у Карла Каутского, придав материалу за счет обрамления своими собственными рассуждениями новую экспрессию. Таких случаев в арсенале Сталина можно насчитать не один десяток. Примечательно, что Ленин перед смертью упрекал Сталина в отсутствии «элементарной человеческой честности». Создатель советского режима добивался признания своих научных достижений благодаря шокирующей беспринципности и беззастенчивому плагиату.

Стоит также обратить внимание на чрезмерное увлечение Сталина атрибутами так называемого приобретенного, или формального, авторитета. Он прекрасно понимал, что воздействие на массы осуществляется как раз этими символами, которые выступают заменителями его личности. И если свою личность с посредственными качествами он тщательно прятал, то его болезненное тщеславие требовало выпячивать эрзацы, ставшие заменителями реального человека. Он инициировал присвоение себе звания Героя Социалистического Труда и Героя Советского Союза, присвоил себе сначала звание маршала, а затем и генералиссимуса. Любопытно, что даже через много лет после его смерти мало у кого возникали вопросы по поводу того, как человек, который никогда не служил в армии, получил высшие военные звания. Не менее интересным для понимания глубинных проблем личности Сталина является его желание не только реально, но и формально иметь статус полного правителя государства: перед войной с Германией он вдруг стал еще и председателем правительства, а с началом войны – председателем Государственного Комитета Обороны и Верховным Главнокомандующим. Кризис государства и народа он мастерски использовал для основательного укрепления своего статуса, пытаясь привить поклонение имени Сталина даже будущим поколениям. Но стоит ли говорить, что все эти действия, присвоения и искусственная масштабизация образа были вызваны одним-единственным: горьким осознанием своего несоответствия исполняемой роли, требованием вечно гонимого, приглушенного тщеславия получать все новые формальные подтверждения состоятельности личности. Как и все деструктивные личности, в глубине души осознающие неискоренимость собственных психологических проблем, он обожал всякие видимые, материализованные признаки собственного величия, которые, как он полагал, могут надежно прикрыть отсутствие духовного развития. А практическим подтверждением ощущения неполноценности являются факты, указывающие на преклонение Сталина перед авторитетами мирового значения. Он, например, не посмел уничтожить Булгакова и ежился от боязливой мысли, что Горький однажды выскажется о нем нелестно. Всю жизнь во власти он посвятил тому, чтобы приблизиться к лежащему у Кремля Ленину, тайно мечтая о месте рядом с ним. То ему чудилось, что он на пороге вечности, то он, как мальчик-коллекционер, собирал автографы у признанных политических лидеров других стран.

Как всякая деструктивная личность, Сталин не ведал иного способа влияния на мир, кроме реального физического воздействия. Известный сталинский вопрос: «Сколько дивизий у Папы Римского?» – говорит о многом, и в частности об отсутствии духовного мерила величия и абсолютном непонимании сути гуманитарного влияния на мир. Человек, не способный к созиданию, он усматривал роль сильного исключительно в физическом могуществе, доминировании над более слабым. Чуждый понимания того, что истинное величие человека может быть выражено лишь в созидательных продуктах раскрепощенного и свободного разума, Джугашвили– Сталин сам загнал себя в узкие рамки лишенной перспектив тупиковой формулы жизни: «подавить и заставить бояться – господствовать». Вглубине души, осознавая эфемерность своих усилий, этот стоящий над страной и моралью человек в течение всей жизни тайно презирал себя – за неспособность стать великим творцом. Это ужасное и мучительное ощущение порождало ненависть ко всему остальному миру, став источником едва ли не самых грандиозных и чудовищных преступлений за всю историю человечества.