Павел Жадан - Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне

Листовки, которые мы печатали по ночам, шли в Берлин, откуда забрасывались в армию. Несколько позже, в 1951 году, началась заброска вглубь страны воздушными шарами. Для этого листовки требовались в еще большем количестве, и мы в типографии работали, не покладая рук. Увлеченные делом, члены Союза забывали все неудобства, невзгоды, недоедание, забывали о собственном отдыхе, работая по 18 часов в сутки, печатая листовки зачастую до утренней зари, чтобы закончить срочный заказ и отправить его по назначению. В угаре такой работы люди теряли счет дням и месяцам, в памяти стиралось все второстепенное, важно было лишь закончить очередную партию листовок.

Каждый, работавший в типографии, был добровольцем и получал бесплатно скромные завтраки, обеды и ужины и бесплатное помещение для сна на чердаке казармы, в которой находилось управления ИРО, где летом было неимоверно жарко. Наличными мы получали 50 новых немецких марок в месяц, которых еле хватало на табак тем, кто много курил. Когда Г. С. Околович, в ведении которого была хозяйственная часть Союза, предложил работникам типографии перейти на регулярную зарплату, несколько членов Союза приняло это, как глубокую обиду: «Мы — союзники, а не рабочие!» Пришлось несколько месяцев вести с ними переговоры, пока они согласились.

Работа типографии для ИРО приносила Союзу большую прибыль. Счета, которые мы выставляли, оплачивались незамедлительно, стоимость печатных работ никто не проверял. С чиновниками ИРО, которые давали нам заказы, установились близкие отношения, им давали взятки, и они никогда не оспаривали представляемые им счета. Оплачивал их немецкий Bezatzungskostenamt (управление по оккупационным расходам), на основании распоряжений ИРО.

С течением времени немцы стали придирчивее, стали требовать приложения к счетам оправдательных документов, расчета рабочих часов, и т. д. Я постепенно приобрел опыт в составлении этой документации и подавал завышенные счета со вполне вразумительными расчетами. Если немецкий контролер уж слишком настойчиво протестовал, то пачка американских сигарет смягчала его душу.

Таким образом, на банковском счету типографии накапливались солидные суммы, которые затем переводились на счет НТС. На деньги, заработанные типографией, была куплена большая печатная машина и линотип, которыми мы очень гордились. Они дали возможность расширить наше печатное дело. Был куплен «мерседес», который обслуживал типографию и использовался для других нужд Союза.

В 1950 году главное управление ИРО было переведено из Бад-Киссингена в бывшие казармы СС в Мюнхене. Наша типография тоже переехала в Мюнхен и продолжала работать на ИРО до закрытия этой организации 31 декабря 1951 года. Потом оборудование типографии было перевезено в Бад-Гомбург. Там, в поселке, который мы в шутку называли «Солидарск», был создан новый центр союзной работы.

В связи с решением об усилении деятельности Союза на Россию, возникла необходимость иметь собственный радиопередатчик. Средств для его покупки нам никто давать не собирался, аппарат надо было соорудить самим. Идея эта родилась в лагере ИРО Арользен под Касселем, и разрабатывалась И. И. Агрузовым и инженером Кудрявцевым, под покровительством Т. П. Горачек, которая заведовала техническими курсами в лагере. Потом эти курсы, в том числе курсы радиотехников, которые вел инженер Кудрявцев, были переведены под Ингольштадт, недалеко от Мюнхена. Там в начале 1950 года и начался монтаж передатчика. Руководивший этим И. И. Агрузов привлек к делу подыскания составных частей меня и Николая Федоровича Шица. Последнего я знал еще по Белграду и Киеву; он отсидел свои 9 месяцев в немецком кацете.

В то время в районе Мюнхена находилось несколько складов всевозможного военного имущества, которое американцы после войны передали немцам. Тут были и автомобили, и генераторы, и всякое электрическое и радио— оборудование. Все эти склады мы объехали с Шицом, который превосходно говорил по-немецки. Он вел переговоры со сторожами складов, имея в карманах достаточное количество американских сигарет. Поиски необходимых для передатчика частей не всегда были удачными. Приходилось брать из хлама то, что казалось более подходящим. После обсуждения с инженером Кудрявцевым, возвращались снова на склад, разыскивая годные детали. Несмотря на все трудности, к концу лета передатчик был готов и уложен на заднее сидение легкового автомобиля. В таком виде Шиц отвез его в Лимбург, где он был установлен на полугрузовике.

Машина выезжала в лес, на ветки деревьев забрасывалась антенна, — так НТС начал свои первые радиопередачи. Чтобы избежать пеленгации, передатчик долгие годы ежедневно менял месторасположение, разъезжая по лесам. Каждый день, в дождь и в снег, надо было заново забрасывать антенну. Чтобы уйти от глушения, поодаль ставился наблюдательный пункт, следивший за волной глушителя на катодном экране, и дававший передатчику указания менять свою волну. С 1952 года, под руководством В.А.Колбасьева, мощность передатчика неоднократно усиливалась. В течение более двадцати лет, пока во внешней политике Германии не наступили перемены, пока передатчик был «официально не разрешенным, но неофициально терпимым», в эфире звучали позывные: музыкальная фраза из Пятой симфонии Чайковского и слова «Говорит НТС: вы слушаете радиостанцию Свободная Россия».

Павел Васильевич не хотел ехать в Америку, ему предлагали должность по линии НТС в Швеции. Но я очень хотела эмигрировать в США, и Павел Васильевич с болью в душе отказался от Швеции. Мы выехали в США в конце 1951 года. Сначала мы жили у нашего поручителя в штате Айова, где не было ни русской церкви, ни русской среды. Потом переехали в Коннектикут, жили в Ньюингтоне недалеко от Хартфорда. Муж работал бухгалтером в страховой компании Connecticut General Life Insurance. В Хартфорде поселилась и его сестра Дарья Васильевна. Ее муж принял священство и она стала матушкой.

В районе Хартфорда и Спрингфильда в то время жило человек десять членов Союза. Павел Васильевич их собирал на собрания, часто ездил на собрания Союза в Нью-Йорк. Он много писал на нужные тогда темы — «СССР — не Россия», «Русские — не коммунисты». Больше всего времени он уделял акции «Стрела» — засылке обращений НТС в Советский Союз по почте, по случайно выбранным адресам.

Первый сердечный удар с Павлом Васильевичем случился на службе в январе 1955 года. Он поправился, окреп, и счастливо прожил десять лет. Потом последовал второй, третий и четвертый. В конце 1960-х и начале 1970-х годов он стал писать свои воспоминания. Тело его слабело, но дух становился крепче и память яснее. Умер он во сне 21 августа 1975 года от пятого сердечного удара. Похоронен на кладбище православного монастыря в Джорданвилле, в штате Нью-Йорк.