Евгений Шварц - Статьи и воспоминания

Судя по мемуарам, Е.Л. всегда оценивал внешность, характеры и поведение людей, подмечая национальные черты, наряду с социальными, он "считывал" мимику, жесты, движения, обращая пристальное внимание на "еврейское", которое проявлялось в сопоставлении - явном или подспудном - с "русским". При этом еврейские черты, как мне кажется, оцениваются в большей степени как "чужие", "русские" же как более близкие. (Так же подчёркивается "чуждость" других национальных черт, например, грузинских - в записях о путешествии в Грузию [29] См.: "Предчувствие счастья", с. 259-287. , или немецких - в портрете дирижёра Курта Зандерлинга [30] "Телефонная книжка", с. 162 ). Приведу несколько из множества примеров, имеющихся в дневниках и в "Телефонной книжке".

О приятельнице матери, жившей в доме Шварцев: "Высокая стройная девушка <���…> с огромными, часто полузакрытыми еврейскими трагическими чёрными глазами, с вьющимися жёсткими волосами, крупным ртом..." [31] "... я буду писателем", с. 37. . О другой девушке, жительнице Майкопа: "Не могу сказать, что эта маленькая четырнадцатилетняя евреечка нравилась мне, но, слыша или читая в арабских сказках о красавицах с глазами газели, я представлял себе именно глаза Розы" [32] Ibid, с. 190 . Об однокласснике: "...Павка Фейгинов, подвижной, быстро говорящий еврейчик. Он родился в Буэнос-Айресе, и в доме его родители говорили по-испански. <���…> Было в живости его, в улыбке, в скороговорке что-то автоматическое" [33] Ibid, с. 334. .

В портрете писательницы А.Я. Бруштейн отмечен её "и насмешливый и весёлый картавый говор" [34] "Предчувствие счастья", с. 52. ; о писателе Илье Бражнине (настоящая фамилия которого Пейсин) Шварц отзывается так: "Это очень еврейского типа человек, не по-еврейски спортивный..." [35] "Телефонная книжка", с. 51. ; об актёре и драматурге Леониде Соломоновиче Любашевском: "Человек худенький, по-еврейски, за такой худобой угадываются - и сила, и темперамент. <���…> не по-восточному мягок и немногословен" [36] Ibid, , с. 281. ; о писателе Владимире Лифшице: "Такие еврейские мальчики, спокойные, естественные, внимательно вглядывающиеся в мир через очки с неестественно толстыми стёклами, рослые и тонкие, были знакомы и казались понятными. <���…> Володя, по-еврейски, уважал жену" [37] Ibid, , с. 281. ; кинорежиссёр Михаил Григорьевич Шапиро "по-еврейски толстеющий - с нижней части живота. Таким образом, его туловище как бы отстаёт от той части фигуры, что помещается ниже пупка" [38] Ibid, , с. 281. .

В "Телефонной книжке" есть и общее представление о еврейской внешности: "Есть евреи не семитического, а хамитского типа: курчавые волосы, толстые негритянские губы. Фрэз Илья Абрамович противоположной породы. Если бы под его портретом стояла подпись: "Наследник Исменского престола", всякий подумал бы: "Да, настоящий араб". Он строен, сухощав, смугл, длиннолиц, по-ближневосточному аристократичен" [39] Ibid, , с. 281. . "Хамитскими" Е.Л. считал и черты внешности отцовских родственников: "...все Шварцы, полногубые, негроподобные, - я, к сожалению, не принадлежал к их породе" [40] Ibid, , с. 281. ; зато у Антона лицо "с ясно выраженными шварцевскими чертами - не семитическими, а хамитскими: полные губы, густая шапка жёстких волос" [41] Ibid, , с. 281. .

Надо заметить, что место еврейских мотивов в воспоминаниях Шварца со временем только увеличивается, как с возрастом яснее проявляются еврейские черты во внешности самого писателя. (Верно, впрочем, и то, что героев-евреев в "Телефонной книжке" так много потому, что они, действительно, преобладали в окружении Шварца - литературно-театральных и врачебных кругах Ленинграда и Москвы).

К описанию евреев в мемуарах Шварца привлекается и эпитет "библейский", который обозначает, скорее, общееврейские чувства или силу их, а не библейские образы и сюжеты. Например, о Натане Штейнварге (директоре Дворца пионеров в Ленинграде) написано, что он "по-библейски обожал семью" [42] "Телефонная книжка", с. 135. ; у мамы М.Г. Шапиро "библейски могучий характер, что сказывалось в грозном её молчании, осуждающем и уничтожающем" [43] Ibid,, с. 492. ; а "старенький скульптор" Гинцбург вопит "отчасти с библейской, отчасти со стасовской яростью" [44] "Предчувствие счастья", с. 207. . Эпитет может относиться и к неевреям, например, о Вахтангове сказано, что он "и учитель в библейском смысле этого слова" [45] "Телефонная книжка", с. 551. .

В "Телефонной книжке" при рассказе о русско-еврейских семьях всегда подчёркнуто Шварцем несходство во внешности и поведении супругов и непременно описываются дети от этих смешанных браков [46] Ibid, , с.71, 96-98, 116-117. . Приведу один из примеров - семьи критика и журналиста Симона Давыдовича Дрейдена: "Он был самый длинный, патлатый и хохочущий из всех. Тощий. В очках. Необыкновенно и энергичный, и рассеянный в одно и то же время. <���…> Он женился, как подобает, на женщине, вполне ему по конституции противоположной: полной блондинке. <���…> Родился у них мальчик Серёжа. <���…> Мальчик беленький и уж до того русский, что это просто удивительно" [47] Ibid,, с. 116-117. .

Кроме внешности (отлично понимая при этом "бесплодное, неразрешимое желание - понять человека по лицу" [48] "Предчувствие счастья", с. 199. ), в мемуарах описаны более сложные признаки национальности, например, "русский юмор": учитель Шебедев "был наблюдателен и необыкновенно смел. Смело объединял, подчиняясь своей, внутренней логике, факты, о которых рассказывал. Это был русский юмор. (Образец: Чехов пишет брату: "Вам дали классическое образование, а вы ведёте себя так, будто получали реальное")" [49] "Телефонная книжка", с. 354. . О той же черте "русского" юмора - алогичности - в описании атмосферы и друзей 1920-х годов (Олейникова, Хармса, Заболоцкого, Маршака, Житкова): "Остроумие в его французском представлении презиралось. Считалось доказанным, что русский юмор - не юмор положения, не юмор каламбура. Он в отчаянном нарушении законов логики и рассудка. ("А невесте скажите, что она подлец".) И угловатый, анархический Житков, русский из русских, с восторгом принимал это беззаконие" [50] "Телефонная книжка", с. 354. .

В рассказе о любимой семье друзей юности Соколовых подчёркнута также "особая, обожаемая мной русская артистичность" [51] "Телефонная книжка", с. 354. .

Трудным вопросом о национальной природе - русской или еврейской - юмора Шварца я здесь не задаюсь, но мне кажется, что и его национальная самоидентификация, и его юмор далеки от однозначности. (Драматург Леонид Малюгин, например, пишет в воспоминаниях о юморе Шварца, приводя примеры Гейне и английского "юмора со спокойным лицом" [52] Малюгин Л. Евгений Шварц. - В кн.: "Е. Шварц. Проза. Стихотворения. Драматургия". М.: Олимп, 1998, с. 522. ).