Михаил Паджев - Через всю войну

А тогда мы разошлись уже на рассвете. Было тихое утро. Первый день января 1945 года - последнего года ожесточенной войны. В 6 часов заговорили наши орудия. Войска 18-й армии продолжали наступать в направлении города Кошице.

В первых числах января от командира полка по рации был получен приказ: "По решению Военного совета фронта вашему батальону в город Кошице приказано войти с передовыми частями армии и обеспечить надлежащий порядок. Свяжитесь с представителем штаба фронта полковником Вироном. До особого распоряжения поступаете в его подчинение".

Начало января 1945 года в Словакии было слякотным. Зато в горах мороз доходил до 25 градусов. На пути к Кошице нам предстояло преодолеть горный хребет Хедьял. Единственная дорога, по которой могли свободно продвигаться все рода войск, проходила по берегу реки Горнад. Сойти с нее было нельзя. Противник очень плотно минировал всю пойму реки. По дороге же соорудил множество завалов. Дорога все время находилась под обстрелом вражеской дальнобойной артиллерии.

Все же, следуя прямо за боевыми порядками наступающих войск, мы удачно проделали большую часть пути. Лишь на подступах к Кошице произошла заминка. Оказался взорванным мост. Стрелка указателя показывала обход вправо. Мы перешли реку вброд, с большим трудом перетянув через нее свои повозки и автомашины. Берега реки были буквально размяты гусеницами танков и превратились в глинистую жижу. Такой же была объездная дорога - сплошное земляное месиво, проложенное по целине вдоль реки. Только к вечеру мы выбрались на каменистое мелководье, снова перешли реку и оказались на шоссе.

Оно поднималось в гору. Это и был хребет Хедьял. Вначале подъем казался почти неощутимым. Потом идти стало тяжелей. Натруженно скрипели повозки. С надрывом гудели моторы машин. Стало холодно. Дорога покрылась льдом. Машины начали буксовать. Казалось, что совсем немного остается до перевала, а его все не было.

Вдруг головная автомашина, на которой была установлена радиостанция, остановилась, хотя мотор ее работал на полную мощь, а затем медленно поползла назад. За ней поползла и другая. Люди сошли с дороги. С трепетом наблюдали мы, как наши водители проявляли выдержку и хладнокровие, находясь буквально на грани катастрофы. Каким-то чудом водители Новик и Антонов вырулили на площадку, выдолбленную в горе. Наткнувшись на кучи щебня и песка, машины остановились. Мы облегченно вздохнули.

Из кабин выскочили командир взвода связи батальона лейтенант Буринов и капитан Чуханов.

- Ну, я думал, нам крышка, - сознался Чуханов. - Смотрел, как Антонов крутил баранку, и не верил, что все обойдется. Мотор работает, скорость включена, а машина скользит, как сани.

Надо было что-то предпринимать. Чуханов предложил оставить машины, идти пешком, а с рассветом водители попробуют одолеть подъем. Но это нас не устраивало. Машины могли понадобиться в любую минуту. Да и лед под утро на дороге не стает, разве только будет его еще больше. Кто-то осветил фонариком кучи песка. А что, если дорогу посыпать песком? Пройдут, наверно, машины.

Освободили две повозки, загрузили их песком. Повозки выехали вперед. За ними тронулась батальонная колонна. Бойцы обильно посыпали песком обледеневшее шоссе. Так шли всю ночь. Мы буквально штурмовали перевал. Подвозили песок, посыпали шоссе, снова возвращались за песком, подкладывали под колеса машин бревна, опять тянули в гору груженные песком повозки вместе с выбившимися из сил лошадьми. Мытарства закончились только утром. Одолев перевал, батальон спустился на равнину.

19 января передовые части 18-й армии выбили противника из Кошице и продолжали теснить его на запад. Вместе с этими частями вошел в Кошице и наш батальон. С близлежащих высот фашисты еще обстреливали город. Горел вокзал. На путях стояли составы, до отказа забитые мебелью. Было такое впечатление, что гитлеровцы свезли сюда мебель из всех разграбленных ими городов Европы. Полковник Вирон, вошедший в город с одной из частей 18-й армии, показал мне пустовавший замок, принадлежавший венгерскому барону, и велел там разместить пограничников. В первый же час пребывания в Кошице мы организовали комендантскую службу. Въезды в город и выезды из него закрыли контрольно-пропускными пунктами, на улицы выслали патрулей, прочесали ближайшие лощины и рощи.

На другой день после освобождения Кошице от гитлеровцев в городе нормально работали все учреждения местного самоуправления. Владельцы магазинов открыли торговлю. Улицы города приводились в порядок. Стало известно, что в Кошице должно прибыть чехословацкое правительство.

В день приезда правительства мы были на центральной площади. Начальник почетного караула капитан чехословацкой армии отдал рапорт прибывшим. Все поднялись на балкон одного из домов. Будущий председатель правительства, чехословацкий посол в Москве З. Фирлингер обратился с краткой речью к собравшимся. Вечером торжественная встреча правительства продолжалась в городском театре.

Батальон получил приказ следовать на север в город Прешов и продолжать охрану тыла 18-й армии. Когда мы оказались в Прешове, я вспомнил большую группу беженцев из Прешова, тех самых студентов, кто в 1940 году, спасаясь от нового гитлеровского порядка, покинул родной город и, перейдя советскую границу, оказался на десятой заставе. По их рассказам я и запомнил город Прешов.

Командование фронтом производило перегруппировку войск. Части 18-й. армии, а за ними и наш полк продвигались все дальше и дальше на северо-запад. В конце февраля или начале марта мы перешли чехословацкую границу в районе Новы-Тарга - Закопане и оказались на территории Польши. Вспоминая, как нас радушно встречали в Чехословакии, мы удивились, когда, вступив в Закопане, не увидели на улицах этого небольшого города ни одной живой души. Словно пронеслась эпидемия по городу и все вымерло.

Проверив одно из пустующих зданий и убедившись, что оно не минировано, мы расположились в нем. Для поддержания порядка в городе организовали патрульную службу. Бойцы и командиры Красной Армии, вступившие в Закопане, безукоризненно выполняли постановление Военного совета о нормах поведения наших воинов на территории иностранного государства.

Вечером в наше расположение пришли две женщины. Робко поздоровавшись, они рассказали, что раньше работали у владельца этого здания. Имен женщин не запомнил, одна из них была уроженкой польского города Гдыни. Я спросил, почему в городе не видно людей.

- Богачи бежали, - ответили женщины, - а рабочий люд есть, только попрятался.

- От кого же попрятался? - удивился я. - Ведь боев за ваш город не было. Кого ваши люди боятся?

- Знаете, - признались женщины, - фашистское радио днем и ночью кричало, что русские поголовно всех забирают и угоняют в Сибирь. Не отставали от немцев и наши польские коллаборационисты. Когда части Красной Армии приблизились, немцы стали ловить людей и уводить с собой. Вот народ и попрятался.