Михаил Паджев - Через всю войну

- Разрешите обратиться, товарищ полковник?

- Пожалуйста.

- Вы меня не узнаете?

Толчинский посмотрел на меня внимательно, а потом воскликнул:

- Паджев!

Мы обнялись.

Толчинский рассказал, что является заместителем командира по политической части той дивизии, которая вместе с подразделениями батальона охраняет зону и границу. Вот почему службу в подразделениях и частях дивизии несли по-пограничному.

В комнату вошел член Военного совета - начальник политотдела 47-й армии генерал-майор Котов. Совещание началось. После совещания мы простились с Толчинским. И как-то так получилось, что встретиться больше не удалось. Только спустя годы я получил от него очень теплое письмо, в котором он рассказал о своем фронтовом пути. После выхода бойцов и командиров 94-го погранотряда из окружения Толчинского назначили в мотострелковую дивизию войск НКВД заместителем военкома одного из полков. Он сражался под Сталинградом, на Курской дуге, форсировал Днепр, участвовал в освобождении Киева, Риги, Варшавы, дошел до Эльбы. После войны работал в Московском военном округе. Сейчас живет в Брянске.

Во второй половине ноября 1945 года мы узнали, что в старинном городе Германии Нюрнберге начал заседать Международный военный трибунал, на котором рассматривались дела главных военных преступников. На скамьях подсудимых сидели Геринг, Риббентроп, Гесс, Кальтенбруннер и другие руководители фашистской Германии, которые вместе с Гитлером ввергли мир в пучину самой кровопролитной войны в истории человечества. Результаты суда и его материалы широко известны. Я вспоминаю об этом лишь потому, что одним из свидетелей обвинения на этом процессе был и пограничник 94-го отряда Стенькин - связной майора Врублевского в бою под Попельней. Обвиняя главарей фашистской Германии в совершенных злодеяниях, пограничник Стенькин обвинял их и от имени всех пограничников отряда.

Прошло несколько лет. Настала пора уезжать на Родину. В связи с этим газета "Нойес Дойчланд" писала: "Очередное советское подразделение отбыло в понедельник с Нойештадтского дрезденского вокзала на родину. Население сердечно провожало этот известный 92-й полк, за героизм и подвиги награжденный орденом Красного Знамени".

Встреча с прошлым

Утром 12 сентября 1971 года из вагона поезда Москва - Киев сошли три человека. Это были бывшие пограничники 94-го погранотряда - подполковник запаса К. М. Кузенков, старший лейтенант запаса В. В. Раевский и автор этой книги. Мы, трое москвичей, разыскавшие друг друга после войны, приехали в Киев, чтобы встретиться с другими однополчанами, побывать на местах сентябрьских боев 1941 года, которые вели пограничники 94-го отряда на украинской земле. Встреча была приурочена к 30-летию боя под Лубнами, последнего нашего боя в составе 94-го отряда.

С вокзала мы поехали на Владимирскую улицу - место нашей встречи. Узнаем ли друг друга через тридцать лет? После войны отыскалось несколько десятков бывших бойцов и командиров отряда.

Инициатором встречи стал бывший секретарь партийного бюро 94-го отряда К. М. Кузенков.

Медленно прохаживались мы от гостиницы "Киев" до памятника Богдану Хмельницкому в ожидании боевых друзей. И вот они стали подходить. Появился бывший начальник заставы лейтенант запаса А. Дунаевский, приехавший из Одессы. Подошел богатырского сложения железнодорожник, а в ту далекую пору командир отделения Пантелей Криворотов. Появился помощник начальника отделения штаба отряда Герой Советского Союза генерал-майор запаса Михаил Наумов. Вслед за ним подошел бывший пограничник заставы лейтенанта Аникина Аркадий Углицких. Подходили и другие. Нас собралось одиннадцать человек. Лишь один из них, точнее, одна из них не являлась бойцом отряда, но она была нашим товарищем и другом. Через двадцать лет отыскалась жена политрука Скляра, Альбертина Жанновна, и собралась в эту поездку. В специальном автобусе, который нам предоставил штаб Западного пограничного округа, мы все вместе отправились по местам, где когда-то гремели жестокие бои.

За окном автобуса мелькали знакомые и в то же время незнакомые места - так все изменилось за эти годы. Мы узнавали и не узнавали дороги, села, по которым и через которые шли тридцать лет назад, у которых и за которые бились насмерть с фашистами, вооруженными до зубов, закованными в броню. Было ли все это: разрывы снарядов, вой мин, лязг танковых гусениц, треск пулеметных и автоматных очередей? Мирный пейзаж за окном. Утопают в зелени садов украинские села. Пыхтят на полях тракторы. Как море колышется вызревшая пшеница. Легкий ветерок гонит по ней безмятежные волны. Да, было. Все было. Они хотели стереть нас с лица земли огнем, пытались раздавить гусеницами танков, жаждали смять, опрокинуть, заставить навсегда замолчать, признать их силу, превосходство. Но не они, а мы едем через тридцать лет по этим местам. Их нет. Не мы, а они были смяты, опрокинуты, раздавлены. Пережив самые неимоверные испытания, мы в справедливой борьбе разгромили фашистское чудовище.

Глядел я на эти поля и села, что остались в памяти, как осколки в земле, и думал. Думал о том, что как ни тяжела была война, как ни велики были страдания народа, как ни долог был наш путь к победе, как ни жива до сих пор в сердце боль о погибших, пропавших без вести, а вспоминается былое с гордостью. Тем, кто прошел по многотрудным фронтовым дорогам от первого дня войны до последнего, есть чем гордиться. Мы верили в нашу победу с первого дня. Верили тогда, когда в наших руках оставалась последняя граната, а в винтовке последний патрон.

Нет, не только горечь поражений вкусили мы. Мы познали и радость побед. И победы начались не только тогда, когда мы погнали гитлеровские войска от Москвы, от Сталинграда, от Курска, когда победно прошли почти через всю Европу. Победа рождалась с первого ответного выстрела на границе, с первого ответного броска гранаты, с первого свалившегося замертво от нашего огня фашиста, с первого подбитого танка врага.

Вот и на этих полях, в этих селах, на этих дорогах, по которым мы сейчас проезжали, бойцы и командиры нашего 94-го пограничного отряда сделали все возможное и невозможное, чтобы остановить врага, задержать его, не дать пройти легким маршем к Москве, Сталинграду, Курску. Ни в тактическом, ни в техническом отношении мы не были готовы к тем боям. Мы были пограничниками. Мы не могли по всем общепринятым нормам отражать напор танковых и моторизованных лавин врага. Нашим уделом было бороться с одиночками и небольшими группами тайного и явного противника. Но потребовалось, и мы научились сражаться с регулярной армией противника, дотоле не знавшего поражения.

Обгоняя большегрузные "МАЗы", наш автобус мчался по Бело-церковскому шоссе. Я смотрел на спокойного водителя автобуса пограничника Виктора Брагина и вспоминал очень похожего на него девятнадцатилетнего паренька из Красной Вишеры Андрея Ермакова, который в июне 1941 года вот так же невозмутимо вел машину к месту нашего боевого крещения под Коростовом. И мы тогда вышвырнули фашистов за линию государственной границы. Мы в первом же бою увидели спину врага. Мы разгромили батальон, а сами потеряли лишь одного бойца - пулеметчика Ивана Фирсова. Да вот прильнувший к окну автобуса Аркадий Углицких был ранен.